https://ficbook.net/readfic/12002138
По ту сторону
Бенцони Жюльетта «Катрин»
Смешанная

NC-17

Завершён
Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
Арно де Монсальви/Катрин Легуа, Мишель де Монсальви, Катрин Легуа, Арно де Монсальви, Готье Нормандец, Изабель де Монсальви
Размер:
14 страниц, 2 части
Жанры:
AU
Hurt/Comfort
Драма
Повседневность
Психология
Флафф
Предупреждения:
Гомофобия
Конфликт мировоззрений
Нецензурная лексика
ООС
Обусловленная контекстом гомофобия
География и этносы:
Франция
Заболевания, расстройства и фобии:
Здоровые механизмы преодоления
Занятия и профессии:
Полицейские
Исторические периоды и события:
Современность
Ориентация, пол и гендер:
Каминг-аут
Отношения:
ER
От нездоровых отношений к здоровым
Примирение
Развитие отношений
Семьи
Ссоры / Конфликты
Трудные отношения с родителями
Промежуточные направленности и жанры:
Элементы гета
Элементы слэша
Свободная форма:
Выбор
Забота / Поддержка
Мятежи / Восстания
Переходный возраст
Подростки
Принятие себя
Разговоры
Религиозные темы и мотивы
Социальные темы и мотивы
Темы этики и морали
Формат:
Как ориджинал
Описание:
Можно читать как ориджинал.

Простой инспектор полиции Арно Монсальви обнаружил любопытные скелеты в шкафах жены и сына...
Примечания:
Да, здесь у меня поданы люди верующие, но при этом не упоротые фанатики и не мракобесы. Адекватные и вменяемые. Уважающие права и свободы других людей.
Тут представлен достойный выход из сложной ситуации.
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Часть 1
16 апреля 2022 г., 01:50
      Уныло ползли стрелки настенных часов полицейского участка города Парижа, чуть слышно фоном работал висящий там же под часами плоский телевизор.
Туда-сюда сновали сотрудники и сотрудницы в полицейской униформе, иногда занося или забирая какие-то документы. Разносили дразнящий своим ароматом кофе секретари.
Поминутно разрывались от звонков в участок телефоны операторов, частенько спорили между собой полицейские, звучали распоряжения отправлять в ту или иную точку города наряды полиции.
Телевизор же вещал на весь отдел административных нарушений новостной сюжет о волне митингов в поддержку прав ЛГБТ. Тридцатое мая две тысячи двенадцатого года выдалось для работников полиции особенно жарким.

Инспектор полиции тридцати восьми лет Арно Монсальви составлял протоколы о задержании за беспорядки активистов ЛГБТ-движения и их оппонентов — традиционалистов, которые выступали против легализации однополых браков и усыновления детей однополыми семьями. От обилия писанины в чёрных глазах мужчины уже изрядно зарябило, тупыми вспышками пульсировала боль в висках, устало Арно запустил пятерню в свои густые чёрные волосы на голове и взлохматил их, ослабив немного галстук своей униформы, и немного прибавив холода у кондиционера.
Как бы Арно в силу своих убеждений ни поддерживал традиционных ценностей, как бы сильно он ни был искренним приверженцем католической веры, несмотря на неодобрение им деятельности ЛГБТ и неодобрение им однополых браков с однополым приёмным родительством — его долг полицейского всё же был в том, чтобы быть объективным и беспристрастным, справедливым — независимо от его личных симпатий и антипатий.
Сегодняшнюю работу в небывалом ранее авральном режиме ему обеспечила потасовка традиционалистов и активистов ЛГБТ. Как это часто случалось, традиционалисты пускались в провокации по отношению к ЛГБТ-персонам, не брезгуя насмешками с оскорблениями и закидыванием гнилыми продуктами, в том числе не скупясь и на физическую агрессию.
И вот как раз сегодня коллегам Арно пришлось выезжать на вызов из-за устроенной потасовки между ЛГБТ и ревнителями традиционных ценностей, пока сам инспектор был выше головы завален бумажной работой.
Монсальви казалось, что конца и края не будет этим допросам, протоколам, препирательствам, нервотрёпкам.
По очереди в его кабинет приводили на допрос мужчин и женщин разных возрастов, разного социального положения, не раз доводилось видеть среди задержанных подростков — как среди ЛГБТ, так и традиционалистов…
Чтобы не плюнуть и не послать всё к чёрту, Арно нередко прибегал к такому способу отогнать от себя стресс, как распитие зелёного чая, который едва ли справлялся со своим предназначением.
Иногда его посещала мысль, что уж лучше бы он отучился на патологоанатома, при такой работе не раздражает основной безмолвный контингент, и что стоило прислушаться к совету матери Изабель Монсальви и старшего брата Мишеля — не идти учиться в полицейскую академию после окончания школы. Но Арно в ту пору горел идеей стоять на страже правопорядка.
Сейчас на тридцать восьмой год жизни, когда через два года ему стукнет уже сорок лет, Арно о выборе профессии сильно сожалел, и тем сильнее в него вгрызалась экзистенциальная чёрная тоска, чем больше Арно думал, что спустил свои лучшие годы в водосточную трубу.
«Нафиг так жить… может, подыскать себе место, где не придётся часто иметь дела с людьми, и рапорт об увольнении подать? Взять отпуск? Может, у меня просто выгорание от работы? Свозить бы жену и сына в Прагу — судя по фотографиям, очень красивый город с богатой историей… с этой работой я очень мало стал уделять им внимания, это неправильно. К тому же стоит заранее подумать, в какой университет хороший отправить учиться малого, окончание школы не за горами. Да ещё разборки эти радужные сегодня», — роился в голове Арно ворох самых различных мыслей, когда из его кабинета вышел очередной задержанный у которого он взял показания и занёс их в протокол.
— Нет, никуда вы моего сына без меня не уведёте! Я его законный представитель и вы не имеете права допрашивать моего сына без меня, пока он несовершеннолетний! — раздался на весь отдел разгневанный и звонкий женский голос, от которого Арно чуть не поперхнулся своим чаем, потому что голос был для него знакомым.
— Мама, ты не кипятись, всё будет в порядке. Мы ничего не нарушали, это ретрограды неадекватные напали на нас, — мягко уговаривал женщину подросток, голос которого Арно тоже узнал без труда.
Женщина и несовершеннолетний юноша пересекли порог кабинета Арно, и тут инспектору показалось, что с ним приключилось помешательство: перед его взором предстала женщина изящного сложения и зрелых лет в белых кедах на ногах, в джинсах с небольшими потёртостями и в белой майке, на тонкой талии её был повязан шарф радужной расцветки наподобие кушака, большие фиалковые глаза горели страстным возмущением, золотые волосы ниже плеч пребывали в лёгком и нарочитом беспорядке.
Юный парнишка спортивного сложения, что был вместе с ней, обут в серые кеды, джинсовые шорты до колен и в красной майке с Фредди Меркьюри. Запястья его украшали радужные напульсники с символом хиппи, из-под чёрной банданы выбивались пряди золотых волос, голубые глаза пылали возмущением не меньшим, чем у его матери.
— Катрин, Мишель? А вы что здесь делаете? — совладав с первым шоком, хрипло проговорил Арно, в полном ошеломлении глядя на женщину и ребёнка.
— Инспектор Монсальви, ваши жена и сын были на том митинге ЛГБТ, где случилась потасовка, — просунул голову в дверной проём один из полицейских с полноватым и добродушным лицом, после чего ушёл по своим делам.
— Вот и заскочила к тебе на работу, Арно. Знала бы, что нас задержат и привезут к тебе в отдел — взяла бы тебе из дома обед, — тепло пошутила Катрин, хихикая и прикрывая пухлые губы тонкой ладонью.
— Катрин, Мишель, что за хрень происходит?! Вы чего ради там ошивались? Башкой надо соображать, что на этих митингах может быть опасно, вас могли избить, покалечить, убить… думать об этом жутко! За каким чёртом вас туда понесло?! — Арно попытался запить свою тревожность с гневом зелёным чаем, но это мало помогло ему.
— Пап, честно, мы не виноваты! Это моралисты напали на нас, мы никого не трогали! — сбивчиво попытался Мишель рассказать отцу о том, что происходило до его задержания с мамой, но замолчал — почувствовав на своём плече мягкое касание материнской руки, и видя, как мама покачала головой.
— Не оправдывайся, Мишель. Мы с тобой не сделали ничего плохого, — мягко велела сыну Катрин, нежно ему улыбнувшись.
— Катрин, Мишель, может, вы мне объясните, какого чёрта вы оба забыли на ЛГБТ-митинге, где мало того что опасно, так ещё и выступали в защиту всяких извращенцев? — мрачно полюбопытствовал Монсальви, не сводя пристального и строгого взгляда чёрных глаз с жены и сына.
И если Мишель под властным отцовским взглядом немного стушевался и опустил глаза в пол, то Катрин напротив — гордо не склоняла головы и упрямо глядела мужу в глаза.
— И ничего не извращенцы, нормальные ребята и девчонки, — буркнул обиженно Мишель, скрестив на груди руки.
— То есть, Арно, ты называешь извращением борьбу людей за свои права? ЛГБТ-люди тоже хотят себе те же самые права жениться по любви и усыновлять детей, которые есть у гетеро! — пылко возмутилась Катрин, опершись ладонями в рабочий стол мужа.
— Катрин, ты ли вообще это говоришь? Мы же с тобой оба христиане, ты же нормальная женщина, не из этих… это против природы и Бога — когда девки спят с другими девками, а парни спят с парнями… Содом и Гоморра какие-то! Как ты можешь с Мишелем это поддерживать? Нельзя всяким психически больным жениться и усыновлять детей. Ты о психике детей подумала? — с выражением потрясения и ужаса в чёрных глазах уставившись на Катрин, Арно пытался достучаться до своей жены, от волнения не в силах подобрать подходящих слов, чтобы в полной мере описать свои мысли и чувства.
— А по-твоему, пап, детям лучше расти в детдоме без родительской любви и ласки, но лишь бы не в однополой семье? Думаешь, детдом — это здоровая обстановка для детской психики? Даже самый хороший детдом и самые добрые воспитатели не заменят детям любящую семью, — решился подать голос Мишель. — Никого не должно постороннего касаться, что взрослые люди одного пола живут, как им нравится и тоже хотят быть счастливыми родителями!
— Ты ещё предложи педофилию легализовать, Мишель! Сынок, что у тебя в мозгах за бред?! — вскипел Арно и стукнул по столу кулаком, от чего звякнула на столе чашка с недопитым чаем.
— Арно, ты в порядке вообще?! Как можно ставить в один ряд сексуальную девиацию, когда всякие дефектные особи на детей возбуждаются, и обусловленную генетической предрасположенностью сексуальную ориентацию? Арно, ты бы хоть почитал материалов на эту тему, чтобы бред не нести! Гомосексуальность ещё в девяностых годах исключили из международной классификации болезней! — сдавленно зарычав, Катрин приложилась ладонью о своё лицо.
— И очень зря исключили! Теперь всяким больным на голову вообще горит зелёный свет! Как в священных текстах говорится? Что Бог создал мужчину и женщину, чтобы они были вместе счастливы, любили друг друга, рожали детей. Но ни слова о том, чтобы мужики спали с мужиками, а женщины — с женщинами! Дурдом какой-то в мире творится… Это патология! — Арно запустил пальцы в волосы и покачал головой.
— Арно, совать свой нос в чужую койку — вот патология. Настоящая патология — это дискриминировать в сравнении с гетеро целую социальную группу таких же людей как ты, которые виновны лишь в том, что любят представителей своего пола, — не прекращала Катрин твёрдо стоять на своих позициях.
— Ну, давай теперь всех ЛГБТ осыпать привилегиями, а гетеросексуалов выкинем за борт, — сердито проговорил Арно, поджав тонкие губы. — Пусть геи с лесбиянками любят друг друга сколько влезет, но за закрытыми дверьми своих домов. Нечего это открыто пропагандировать.
— Арно, на носу себе заруби или запиши в ежедневник. Это не привилегии — когда какая-то социальная группа получает все те же самые права, которые у тебя были всегда, — даже перед лицом любимого человека и его неодобрения её взглядов мадам Монсальви оставалась тверда и непреклонна.
— Отлично сказано, мам! Отпад! — поддержал Мишель маму и показал поднятый большой палец.
— Катрин, Мишель, да что с вами случилось? Вы же нормальные были… Мы же всей семьёй в церковь ходили, мы с тобой в молодости были в обществе христианской молодёжи, Катрин… наш Мишель тоже туда ходит сейчас… — в растерянности Арно обвёл взглядом сына и жену, не веря всему услышанному. — Понимать же вы должны, что это неправильно, что вам заморочили голову… это же лечить надо, а не легализовать…
— Да, кстати, пап. Я больше не состою в обществе христианской молодёжи. Я оттуда ушёл, мне это перестало быть интересным. И я считаю, что вправе сам решать, каких не выходящих за рамки уголовного кодекса увлечений мне держаться, — решился выпалить на одном дыхании Мишель, внутренне содрогнувшись, но найдя в себе силы взглянуть в лицо папе, который побледнел — несмотря на смуглый от природы цвет кожи.
— Боже мой, что же это делается… Без ножа решил отца зарезать, Мишель? А ты, Катрин? Ты это одобряешь, что ли? Наш сын ступил на кривую дорожку, он защищает ложные ценности! — не терял Арно надежды вернуть супругу на свою сторону.
— Арно, с недавнего времени я стала сомневаться в том, что те ценности, которых мы с тобой держались много лет, единственно верные. И мы не можем учинять над Мишелем насилие, навязывая ему наши ценности, — разумно заметила Катрин, при этом нисколько не гневаясь.
— Но ведь Мишеля это всё затянет на гибельный путь, Катрин! А ты, Мишель, очнись, пока не поздно! — Арно встал из-за стола, подошёл к Мишелю и несильно его встряхнул за плечи, грустно вздохнув.
— Папа, я давно хотел тебе это сказать… молчать уже не могу больше… Вот уже год я встречаюсь с моим парнем Бертраном Рокморелем, нам хорошо вместе, мы любим друг друга и хотели бы даже пожениться, — со скорбной покорностью и отчаянием решился озвучить юноша то, что было у него на душе. — Я пытался себя убеждать, что мне нравятся девочки, но не мог себя заставить с кем-то встречаться без любви — по отношению к девчонкам было бы жестоко и подло морочить им головы… я пытался перешагнуть через себя, но у меня не вышло… пап, прости меня… я знаю, что ты разочарован… — обратил Мишель на отца виноватый и грустный взор своих голубых глаз, наполненных слезами, нижняя губа юноши дрожала, в горле словно застрял ком.

Катрин тут же привлекла к себе сына и крепко обняла его, утешающе похлопывая по широкой спине. Мишель, который уже в его шестнадцать лет был выше мамы на полголовы, спрятал своё лицо в материнском плече, чтобы из гордости не показывать слёзы отцу. Юный Монсальви был готов к тому, что отец станет его поносить, сыпать на его голову проклятия, разразится тирадой — что Мишель ему больше не сын и только позорит свою семью, что может из дома проваливать, но этого не последовало. Хотя не только Мишель внутренне готовил себя к этому, но и Катрин, уже готовая защищать сына от возможного гнева супруга.
Вот только со стороны Арно ничего подобного не последовало. Чуть зашатавшись на своих двоих ногах от потрясения, Арно дошёл до своего стола, словно желая в нём найти опору, схватился за столешницу и перевёл дух, мысленно считая до десяти.
Из груди у старшего Монсальви словно одним ударом вышибли весь воздух, не покидало ощущение уходящей из-под ног земли.
Чтобы унять волнение, вызванное словами сына, Арно шумно вдыхал и выдыхал воздух, снова считал в уме до десяти и качал головой.
«Так, я спокоен, спокоен. Я вовсе не злюсь. Мне совсем не хочется орать на Мишеля или треснуть его — в первую очередь это мой ребёнок, даже если он неправ! Бить нельзя никого, особенно членов своей семьи. Я и Катрин никогда Мишеля не били и сейчас начинать не надо!» — настойчиво повторял самому себе Арно в мыслях, но никак не мог отделаться от ощущения, что привычный для него мир треснул и разбился на части.
До сегодняшнего дня инспектор Монсальви был совершенно искренне доволен тем, как сложилась его семейная жизнь.
Он был счастлив встретить в обществе христианской молодёжи потрясающую девушку двумя годами младше него, которая в ту пору звалась Катрин Легуа, когда ему было шестнадцать.
Из взаимного уважения, общих ценностей, дружбы и взаимных заботы с поддержкой зародилась любовь.
Арно считал тот день, когда он и Катрин узаконили свои отношения, самым лучшим, что с ним случалось за всю его жизнь. Вскоре в их браке родился первый и единственный сын Мишель, рождения которого они желали всей душой, в котором не чаяли души и которого так обожали.
Родители Катрин — Жакетта и Гоше Легуа и родители Арно — Изабелла и Жеан Монсальви охотно участвовали в воспитании маленького Мишеля и помогали молодым родителям о нём заботиться. Малыш Мишель с самых первых дней своей жизни пользовался полным карт-бланшем своего дяди Мишеля — старшего брата Арно, в честь которого и был назван.

Вместе Арно и Катрин поступили учиться в полицейскую академию, правда, потом к концу первого курса Катрин передумала и поступила изучать клиническую психологию. Карьера в полиции у Арно после окончания учёбы стремительно шла в гору.
Катрин нашла себя, работая в наркологической клинике для подростков и ведя группы поддержки для наркозависимых тинэйджеров с их родителями. Молодая женщина чувствовала удовлетворение от своей работы, всегда искренне считая, что нашла хорошее применение своим знаниям и рвению на благо других людей.
Арно и Катрин старались растить сына в приверженности католической вере, как учит святое писание, заботились не только об умственном — но и духовном развитии своего ребёнка, старались растить его добрым и порядочным человеком.
И Мишель никогда не был проблемным ребёнком, не таскался с разбитными компаниями и хорошо учился, вместе с родителями исправно посещал церковь, разве что в средней школе за ним стали замечать склонность к печальной задумчивости — Катрин с Арно считали, что их сын всегда был очень серьёзным мальчиком с меланхоличным темпераментом…
Арно с женой часто представлял, как Мишель станет взрослым, выберет профессию по душе и отучится в институте, женится, станет отцом детям…
Какую безмерную радость Арно и Катрин доставляло бы забирать к себе на выходные своих внуков и весело проводить с ними время, играть с ними, учить, водить в кино или в парк развлечений, ходить с внуками в церковь, вытаскивать на природу, учить кататься на велосипеде или роликах…
Но все планы Арно на то, как сложится будущее его сына, как он с Катрин на старости лет будет с удовольствием нянчить детей Мишеля и его предполагаемой супруги, разрушились в прах сегодня.
Мало того, что его сын оказался гомосексуалом, которых Арно не одобрял, так ещё и на протяжении года скрывал от родителей, что у него отношения с парнем, плюс ко всему как контрольный выстрел в лоб — ушёл из общества христианской молодёжи…
Арно не смог бы сказать, как ему удалось снести столь сильный для него удар.
В растерянности и с мольбой он посмотрел на Катрин, в поисках поддержки от неё. Жена была невозмутима, ласково и беззаботно ему улыбнулась, как будто говоря, что всё будет хорошо. Ни тени гнева или недовольства на прекрасном лице, которое ничем не омрачилось. Катрин крепко обнимала Мишеля и гладила его по спине.
До слуха Арно долетал женский шёпот, когда Катрин пыталась утешать плачущего Мишеля.
— Мишель, сынок, ну что ты? Всё наладится, всё будет в полном порядке, ты не сделал ничего преступного и ты не виноват, что, вероятно, родился таким… И я всегда буду рядом с тобой, мой родной, — говорила Катрин сыну, совершенно без единой нотки неуверенности, ничуть не горела злостью.
— Мишель, ты вот что мне скажи. Когда ты понял, что тебя тянет на парней? Как это вообще произошло? — обессилевшим на эмоции голосом задал Арно вопрос сыну.
Вздрогнув от неожиданности, Мишель мягко отстранился от мамы и робко обратил взор на отца.
— В двенадцать лет, пап. Тогда я и влюбился в Бертрана Рокмореля, он из параллельного класса. И наши чувства взаимны, — решил Мишель, что нет больше никакого смысла скрывать от отца свою ориентацию и отношения с молодым человеком.
— Секс, как я понял, у вас тоже был? — безрадостно, пусть и примирившись с открывшейся истиной, продолжал Арно задавать вопросы.
— Арно! Хоть немного такта, пожалуйста! — возмутилась Катрин, качая головой.
— Да, всё было. Но мы оба предохраняемся. В школе старшеклассникам выдают презервативы, — тут же поспешил Мишель успокоить родителей.
— Ну, хоть защитой озаботились, и то слава Всевышнему… — с хмурой безысходностью проронил Арно. — Катрин, а ты знала обо всём. И не говорила мне. Верно я понял? — был обращён вопрос Арно к жене.
— Да, Арно. Я знала, что Мишель — гей, что у него есть парень. Сперва чувствовала отчаяние и бессилие. Но потом я убедилась, что нашему сыну хорошо в этих отношениях, и многое стало для меня таким неважным, — призналась женщина супругу, светло улыбаясь. — Мне главное, что Мишель счастлив.
— Катрин, наш сын себе обеспечил пропуск в Ад без очереди. Неужели ты его совсем не любишь и позволишь ему загубить свою душу? Ты же его родная мать, ты его выносила и родила, кормила его грудью… ничего в сердце не шевелится? — укоризненно Монсальви смотрел на свою жену, не теряя остатков надежды, что она одумается.
— Вот именно потому, что люблю нашего сына, я не стану мешать его отношениям с Бертраном и хочу видеть нашего ребёнка счастливым. По-твоему, было бы лучше, если бы Мишель состоял в нездоровых отношениях, где его не ценят и не уважают, лишь бы эти отношения были гетеросексуальные? Это не беда, что Мишель встречается с парнем. Лишь бы не связывался с тиранами, — Катрин явно не лезла за словом в карман — особенно, когда нужно отстаивать право своего ребёнка самому выбирать, как ему жить, и с кем жить.
— Катрин, а как же внуки? Ты разве не хотела бы в старости вновь ощутить радость быть родителями? — прибегнул Арно к этому козырю в своём рукаве.
— Ощутить радость родительства можно, взяв ребёнка из детдома. А если однополые браки и усыновление детей такими семьями одобрят, то наши внуки могут быть и приёмными. И дети из приюта ничем не хуже биологических только лишь потому, что у них нет схожих с твоими ДНК, — нашёлся у Катрин в рукаве Джокер против козыря мужа.
— Но что скажут наши с тобой близкие, соседи? Как тогда быть? — обеспокоился Арно, схватившись за голову.
— Поверь, Арно, это должно тебя волновать в самую последнюю очередь. Это не их дело, кого Мишель любит и с кем спит — лишь бы отношения были здоровые. Как говорится, не судите — да не судимы будете, — убеждала Катрин своего пребывающего в смятении супруга.
— Катрин, ведь это же против Бога и природы, библия не одобряет гомосексуальные отношения, — продолжал Арно попытки склонить жену на свою сторону, хотя уже слабо верил в успех своей затеи.
— Арно, что за!.. Матерь Божья! Иисус ни слова не говорил о ненависти к геям с лесбиянками или о ненависти к тем, кто делает аборты. Он учил любить ближних как самих себя, — продолжала Катрин стоять на своём.
— А ещё он был первым в своей эпохе про-феминистом. Защитил женщину, которую хотели забить камнями любители совать носы в чужие постели. И вместо того, чтобы заставлять женщин кутаться в тряпки — во избежание искушения мужчин, он посоветовал своим ученикам выколоть себе глаза, — поделился Мишель своими взглядами на религию, в лоне которой его растили с детства.
— Интересное понимание религии, Мишель, — шокировано пробормотал Арно. — Сынок, но почему ты от меня скрывал, что ты гей и у тебя есть парень? Зачем была эта ложь?
— Пап, ты часто высказывался негативно про ЛГБТ и однополые отношения, и от тебя я слышал, что ЛГБТ — психически нездоровые люди, что нельзя разрешать однополые браки и однополые усыновления, что пусть геи и лесбиянки любят друг друга у себя дома подальше от людей и от детей особенно… Мне было страшно думать о том, какой могла быть твоя реакция, если бы я сказал тебе правду. Я боялся, что ты будешь меня презирать и ненавидеть… — сознался со всей чистосердечностью Мишель, опустив голову.
— Мишель, я нисколько не одобряю твой образ жизни. И ты это знаешь. Но не настолько, чтобы презирать и ненавидеть своего ребёнка… — Арно тяжело вздохнул и взлохматил свои волосы.
— Ну, вот узнал ты, что твой сын гей и встречается с парнем, Арно. Что теперь? От своего сына откажешься? Убьёшь его? Отречёшься от собственного ребёнка только потому, что он не соответствует твоим ожиданиям? — Катрин приблизилась к мужу и прильнула к нему, крепко обняв. — Мишель по-прежнему остаётся нашим сыном, которого мы растили все эти годы, берегли, воспитывали, не спали ночей — когда у него резались зубы или когда он болел, рождение которого было для нас таким желанным… И ты сможешь от него отвернуться? Только потому, что Мишель не той ориентации, какой бы тебе хотелось?
— Нет, конечно! Катрин, ты что говоришь такое… Да, я морально выпотрошен всем произошедшим, но Мишель всё равно останется моим ребёнком… Вот только как быть с тем, что наша вера осуждает однополые отношения?.. И Бог тоже?.. — погрустнело лицо Монсальви-старшего.
— Пап, да Богу всё равно — кто, с кем и когда, в какой кровати, чем занимается. Других дел полно, — с мягкой иронией обронил Мишель. — Богу до лампочки.
— Катрин, Мишель, вы Содом и Гоморру вспомните, которые были стёрты с лица Земли. Это ли не признак того, что Господь не одобряет однополых союзов? Мне страшно, что Мишель загубит себе жизнь… Ведь Бог ненавидит мужеложство и ещё за такое накажет… — Монсальви рвано выдохнул и нервно потёр виски.
— Если Бог и правда настолько жесток, что ненавидит таких людей как наш сын, я тоже возненавижу такого Бога и отрекусь от такой веры, где людей делят на первый и второй сорт по признаку вроде сексуальной ориентации! — страстно воскликнула Катрин и встряхнула слегка мужа за плечи. — Какая разница, кого любит и с кем спит наш сын, если он — хороший и добрый человек, если у него острый и живой ум, отзывчивое сердце? Вот что в человеке важнее всего, а не его сексуальная ориентация!
— Катрин, ты бы прекратила богохульствовать! Опомнись, что ты говоришь! Слышал бы тебя святой отец Клод! — вырвался выкрик у ошеломлённого словами жены Арно. — Я не отрекусь от нашего сына, только потому, что его образ жизни и взгляды не разделяю, но должны же во Франции хоть немного уважаться традиционные ценности, наша страна всегда была христианской…
— Арно, поверь, наша родная Франция уж как-нибудь совместит традиции, христианство, а также уважение к правам и свободам людей. Совмещали же как-то ты и я нашу религию с контрацепцией все эти годы после рождения Мишеля — хотя наша вера предписывает рожать, сколько пошлёт Господь, — непринуждённо парировала Катрин, и муж не нашёл, что ей возразить. — Пути Господни неисповедимы. И если Бог создал Мишеля таким, какой он есть, включая его гомосексуальную ориентацию, значит, зачем-то Богу Мишель таким и нужен. Враждебности, травли и пренебрежения Мишель рискует выше головы хлебнуть во внешнем мире. Хотя бы в семье он имеет право на безусловные любовь и принятие с поддержкой близких людей, — нашла Катрин слова, которые оказали на Арно действие, сравнимое с флаконом нашатыря при обмороке. Супруге удалось задеть самую чувствительную струну в его сердце.
— Да, Катрин, ты права… Мы родители Мишеля и должны заботиться о нём, подставлять плечо и быть надёжным тылом… даже если какой-то выбор его нам не по нутру, — согласился Арно с женой, признав своё поражение в этом словесном поединке. Мягко освободившись от объятия Катрин, Арно подступился к сыну и крепко обнял, несколько раз ощутимо похлопав по плечу. — Мишель, как бы там ни было, я и твоя мама тебя очень любим, — сказал Арно эти слова уже Мишелю.
Мишель ответил отцу тем же самым, крепко к нему прижимаясь и пряча лицо в рукаве его полицейской униформы. Стены папиного рабочего кабинета сегодня стали молчаливыми свидетелями небывалой семейной драмы.

Жизненный выбор Мишеля Арно мог не одобрять, сколько ему влезет, мог сколько угодно сожалеть о своих не оправдавшихся надеждах — связанных с будущим сына, ценности его ребёнка и его собственные могли быть противоречивы друг другу сколько угодно. Но только одно для Арно имело значение, что Мишель всегда останется для него дорогим до бесконечности ребёнком, о рождении которого он и Катрин так мечтали, его первенец от любимой женщины — с которой он много лет назад связал свою жизнь и счастлив с ней в браке, его плоть и кровь, кого он всегда будет любить и защищать.
Катрин наблюдала за выражением отцовской и сыновьей любви, прижав правую руку к левой груди, лицо женщины несказанно украшала счастливая и радушная улыбка, в уголках сияющих фиалковых глаз при улыбке виднелись лучики маленьких морщинок — делающих её красоту неповторимой и живой.
В сердце Катрин властвовали умиротворение и покой, она смогла убедить супруга в своей правоте, защитила право сына самостоятельно выбирать жизненный путь.
Её усилиями удалось не допустить начавшегося конфликта между Арно и Мишелем, который удалось погасить в зародыше. Отец и сын пришли к пониманию, её семья спасена от дальнейших распрей — потому что восторжествовали голоса гуманизма и разума.
Двое бесконечно дорогих мужчин для Катрин, одного из которых она носила под сердцем девять месяцев и родила на свет, не разругались в пух и прах, не стали из отца и сына двумя непримиримыми врагами. Выше своих религиозных убеждений Арно всё-таки поставил любовь к своему единственному ребёнку, и душа Катрин ликовала, что она смогла склонить своего мужа на сторону добра и принятия с уважением выбора ближнего.
— Ну, сынок, прирождённая дипломатка твоя мама, — проронил мягко Арно, легонько пихнув сына кулаком по плечу. — Таланта красноречия не отнять.
— У миротворческих сил женское лицо, — тепло рассмеявшись, Мишель подмигнул матери, пославшей ему и мужу воздушный поцелуй.
— Инспектор Монсальви, разрешите! — в кабинет Арно зашёл рослый и крепкий мужчина ростом выше своего начальника, в полицейской униформе. Серые глаза на квадратном и грубоватом лице глядели решительно и живо, светлые волосы с лёгким рыжим отливом струились по плечам.
— Чего тебе, Готье? Говори, — велел Арно вошедшему.
— Инспектор, вы закончили допрашивать мадам Монсальви и Мишеля? Я могу позвать следующего? — поинтересовался Готье.
— Готье, мне нужно отлучиться на несколько часов домой — отвезти Катрин и Мишеля. Ты в моё отсутствие за главного, — прозвучал уже сухо и по-деловому голос Арно. — И подстриги ты уже волосы, наконец. Ты работник полиции, а не тусовщик на Вудстоке, — сделал Монсальви замечание подчинённому.
— Да, инспектор. Завтра в выходной этим займусь, — примирительно бросил Готье и удалился.
Семья Монсальви же покинула полицейский участок, Мишель удобно устроился на заднем сидении родительского «Фольксвагена», Арно сел за руль, Катрин устроилась в пассажирском кресле рядом с водительским.
Как только все пристегнули ремни, Арно выехал с парковки, на умеренной скорости ведя машину.
Найдя в кармашке отцовского кресла книгу Оруэлла «1984», Мишель с головой ушёл в чтение, Арно закрыл все окна и включил в машине кондиционер. Катрин с улыбкой на лице, преисполненной приятной усталости, закрыла глаза и урегулировала своё сидение, чтобы она могла в нём полулежать.
Приятно и негромко играло в машине радио, слух троицы ласкало хриплое и низкое звучание голоса исполнителя Гару.
— Мишель, это хорошо, что ты рассказал мне правду, и что в наших отношениях не будет лжи. Раз уж я всё знаю про тебя и Бертрана, то познакомь меня с ним. Можете даже на ночёвки друг у друга оставаться. Только защитой не пренебрегайте, — нарушил молчание Арно, когда пришлось остановиться при виде красного сигнала светофора для водителей.
— Пап, спасибо тебе. Что ты меня понял и не отвернулся. Что ты тоже меня поддержал и не отвергаешь, прямо как мама, — с благодарностью отозвался Мишель, оторвавшись ненадолго от книги. — Мам, я всегда буду тебе благодарен, что ты сразу меня поддержала и приняла мою сторону. И спасибо, что пошла сегодня со мной на митинг для моральной помощи.
— Да ладно, Мишель. Мы же твои родители. И мы оба тебя любим. Вот и принимаем твою сторону, сынок, — сквозь лёгкую полудрёму ответила Катрин, наслаждаясь тем, как её легонечко обдувает кондиционер.
— Мишель, ты уж прости, что мне не хватило умения разглядеть, что с тобой происходит, что из-за моих взглядов ты боялся мне доверять. В итоге я чуть тебя не упустил и не испортил с тобой отношения. Всё спасено только благодаря твоей маме, — признал Арно свою неправоту перед сыном, тронувшись с места, когда вновь загорелся зелёный свет светофора для машин.
— Проехали уже, пап. Ведь всё хорошо. По крайней мере, у меня есть уверенность, что моя семья любит и принимает меня таким, какой я есть, и никогда не отвернётся, не бросит. Это много значит для меня. Я знаю, что не оправдал надежд мамы и твоих тоже. Мой образ жизни противоречит вашей вере и всему тому, чему меня с детства учили. Но вы всё равно не отвергли меня. Так что у меня очень хорошие родители, — с гордостью и восхищением высказывал Мишель всё то, что ему так не терпелось ещё в участке сказать отцу и матери.
— Мишель, вот только не посыпай голову пеплом. Ты пришёл в этот мир не для того, чтобы воплощать мечты родителей и удовлетворять все их ожидания. Заставлять тебя жить так, как хотели бы я и твой папа, было бы настоящим эгоизмом и насилием над тобой. А нам хочется видеть тебя счастливым, — не смогла Катрин не прочистить голову сыну в своей привычной ласковой манере.
— Ну, что, Мишель? Понравилось тебе на митинге с единомышленниками? Если не считать этих буйных традиционалистов, вы хорошо провели время? — поинтересовался Арно у сына, ловко управляя машиной.
— О да, пап! Было так здорово, я завёл очень много интересных и приятных знакомств, мы все были трезвые, общались, обсуждали наши взгляды и проблемы. Нас поддержали в том числе и феминистки. Хорошие люди, хотя про фем-движение ходит очень много лживых баек и сплетен. Так что я теперь с недавнего времени поддерживаю не только ЛГБТ, но и феминизм. Потому что все женщины заслуживают жизни в равноправном и безопасном для них обществе, — поделился Мишель впечатлениями с папой, искренне радуясь тому, что отец интересуется его взглядами с убеждениями и при этом ничуть не осуждает.
— О, так ты теперь за права женщин? А разве феминизм — это не чисто женское движение? — слегка удивился Арно, свернув в район, где находился их дом.
— Знаешь, Арно, среди всех тех отличных ребят и девчонок, с которыми я и Мишель познакомились, были не только примкнувшие к ЛГБТ-митингу феминистки, но и поддерживающие феминизм парни, — охотно поддерживала разговор Катрин.
— Да, мама верно сказала. Парни тоже могут выступать за права женщин. Их называют про-фем. Но только если эти парни не стремятся затыкать женщин в фем-движении и не указывают феминисткам, какие проблемы существенные, а какие — нет, — немного дополнил Мишель слова матери.
— Ну, что, Катрин, не уйдёшь же ты от меня к какой-нибудь сногсшибательной брюнетке? — с тёплой иронией подначил Арно засмеявшуюся жену и припарковал машину на парковочном месте рядом с их домом.
— А вот это уже будет зависеть всецело от тебя, — ответила Катрин мужу в такой же манере, чем вызвала своей шуточной перепалкой с супругом смешок у Мишеля, прихватившего том Оруэлла и вышедшего из машины.

Супруги Монсальви вышли из машины, Арно закрыл дверцы и поставил машину на сигнализацию.
Уже закрывшись в доме, семья устроилась за столом, Арно заварил на всех кофе с молоком и наделал сандвичей с сыром, колбасой и листьями салата.
Приятно было всем вместе мирно перекусить за одним столом, когда позади остались малоприятное задержание и привод в полицию с благополучно разрешённым конфликтом.
Все трое, мужчина и женщина с их сыном наслаждались трапезой и возможностью провести немного времени вместе, прежде чем Арно вновь уедет на работу.
— Так, пойду я к себе, отдохну немного, — встав из-за стола, Катрин хотела направиться в свою личную маленькую спальню, но зашаталась на нетвёрдо её держащих ногах, схватившись за столешницу.
Арно и Мишель всё же сумели вовремя среагировать и схватили Катрин за плечи с обеих сторон.
— Катрин, ты чего? Что с тобой? — встревоженно Арно всматривался в лицо Катрин, побелевшей как полотно.
— Мама, ты в порядке? Тебе плохо? — забеспокоился Мишель.
— Я не знаю… вроде бы в порядке. Просто голова закружилась и чувствую себя не совсем хорошо… — проговорила ослабевшим голосом Катрин.
Мишель налил матери прохладной воды в стакан из графина, Арно отмотал тканевые салфетки и смочил их в холодной воде из-под крана — принявшись осторожно протирать ими лицо жены. Катрин маленькими глоточками осушила стакан воды и перевела дух.
— Мам, ты не заболела? Ты выглядишь нездоровой, у тебя лицо бледно-зелёное… — не покидало беспокойство Мишеля.
— Катрин, может, врача вызвать? Или в клинику тебя отвезти? Что тебя беспокоит? — старался Арно не поддаваться тревоге, чтобы не нагонять паники на жену и сына.
— Меня вырвет сейчас! — сдавленно выкрикнула Катрин, вскочила со стула и стремительно кинулась в ванную комнату, зажав себе рот рукой.
Муж и сын бросились следом за ней. Катрин же, влетев в ванную, резко опустилась на пол и склонилась над унитазом, опорожнив в керамического друга содержимое своего желудка, после чего высморкала из носа частички пищи и прополоскала рот жидкостью для зубов. Переводя дыхание, она села на край тумбочки в ванной комнате.
Уединение Катрин нарушили встревоженные её состоянием Мишель и Арно.
— Мама, может, врача всё-таки вызовем, как папа говорит? Съездим в клинику? — робко предложил Мишель, умоляюще глядя на маму.
— Мишель, ради Бога, не переживай. Наверно, сегодняшний хот-дог из ларька был не совсем свежий, — беззаботно отмахивалась Катрин, тихонько смеясь. — Завтра я буду как новенькая.
— Или как вариант, что нам попалась некачественная контрацепция, и ты можешь быть беременна, — в серьёзной задумчивости предположил Арно. — Завтра мы едем обследоваться в клинику.
— О беременности говорить пока рано. А ты бы хотел второго ребёнка? — в ожидании ответа Катрин глядела мужу в лицо, не отводя взгляд.
— А ты хотела бы этого ребёнка оставить в случае беременности? — задал Арно встречный вопрос жене. — Тело всё-таки твоё.
— Я не задумывалась о втором ребёнке. Но точно бы сохранила беременность. Двоих детей нам будет достаточно вполне, — размышляла Катрин над возможными исходами событий.
— Мама, давай мы с папой тебя в спальню проводим, ты отдохнёшь, поспишь? — предложил Мишель, гладя маму по плечу.
— Да, маме точно нужно хорошо отдохнуть, — согласился с сыном Арно, взял под руку Катрин, которая ничуть не возражала, с Мишелем он довёл Катрин до их супружеской спальни.

Устроенная в спальне со всеми удобствами, уложенная в постель и укрытая одеялом, обложенная подушками для большего комфорта, Катрин старалась побороть тошноту и не терять бодрости духа.
Мишель сбегал в кухню за кружкой и графином с водой, чтобы у мамы всегда была под рукой вода, если вдруг ей захочется пить.
Арно обеспокоенно ощупывал лицо Катрин и придерживал ей волосы каждый раз, когда её рвало в специально для этих целей принесённый тазик. Но спустя какое-то время тошнота перестала её терзать, зато бросало попеременно в жар и в холод.
Всё больше Катрин укреплялась в догадке, что состояние её вызвано отнюдь не скверного качества хот-догом…
— Мама, ты не волнуйся. Если окажется, что ты беременна, я буду стараться тебя тоже поддержать всеми силами. Всё будет хорошо, — старался Мишель приободрить маму, чем вызывал у неё тёплую улыбку.
— Катрин, ни на какую работу сегодня я уже точно не вернусь. И пробуду с тобой, сколько ты хочешь. Только позвоню в участок, — проронил Арно, поцеловав Катрин в макушку.
Достав из кармана телефон, старший Монсальви набрал номер участка. Ждать ответа ему пришлось недолго. Трубку снял Готье и поприветствовал начальника.
— Готье, привет. Это Арно. За главного сегодня ты. Меня в участке сегодня и завтра не будет. Катрин очень нехорошо. Боюсь её оставлять. Хорош ныть, Готье! Ты со всем справишься. Смертельно задолбался уже с протоколами? Понимаю. Держись, приятель. Пока. И тебе тоже удачи. Да, спасибо. Передам Катрин привет, — пообещал Арно и прервал звонок.
— Ты бы мог и не отпрашиваться с работы ради меня, но спасибо, — промолвила мягко Катрин, протянув руку к мужу. Арно присел на край постели ближе к жене и взял её за руку, пальцы их сцепились в замок.
— Так мне за тебя спокойнее будет. Готье передавал тебе привет и надеется, что всё с тобой будет хорошо, — передал Арно своей жене доброе пожелание от своего подчинённого.
— Готье очень славный парень и добрый. Передашь ему от меня, что я благодарна, да? Я тут задумалась… — на несколько мгновений замолчала Катрин и прикусила в задумчивости нижнюю губу.
— О чём, Катрин? Скажешь? — задал Арно вопрос.
— Что, если я и правда сейчас в положении, и если наш второй ребёнок тоже окажется представителем ЛГБТ — что делать будешь? — нежной иронией отдавал вопрос Катрин к мужу.
— Буду привыкать к мысли, что все наши внуки будут приёмные. Очень даже неплохой вариант, — в подобной Катрин манере дал ответ Арно, массируя её пальцы, и поймав предназначенную ему улыбку с задорным взглядом фиалковых глаз.

Часть 2
3 мая 2022 г., 00:06
      Свежестью и весенней прохладой веяло в открытое окно кухни небольшого двухэтажного дома. Колыхал занавески на окнах озорной ветер, солнечные лучи струились через окно и плясали на деревянной поверхности стола.
Семейство Монсальви не в полном составе находились в кухне.
Арно, смуглый мужчина статного сложения, с чёрными глазами и слегка встрёпанными чёрными как смоль волосами, одетый в серую футболку и в шорты цвета хаки до уровня колен, колдовал над тем, что должно было стать в скором времени пиццей.
Компанию ему составляла Катрин, невысокая и стройная женщина с тонкими и нежными чертами на лице треугольником, задорно блестящими фиалковыми глазами и длинными волосами, так похожими по цвету на расплавленное золото. На её точёной фигуре прекрасно сидел белый сарафан с голубыми незабудками на тонких бретельках, доходящий по длине до середины бедра.
Вместе с мужчиной и женщиной в кухне крутилась худенькая смуглая девчушка на вид не старше шести лет, с тонким и чуть вздёрнутым носиком, губками бантиком и напоминающим треугольник личиком, одетая в джинсовые шорты и маечку со Спанч Бобом.
Чёрные и слегка вьющиеся волосы малышки свободно струились ниже лопаток, большие чёрные глаза с живым интересом следили за тем, что делают двое взрослых.
Мужчина раскатывал скалкой тесто, женщина натирала на тёрке сыр в глубокую тарелку.
Закончив с раскаткой теста, Арно равномерно выложил его по всему противню, принявшись смазывать кетчупом.
Катрин, тем временем закончившая натирать сыр для пиццы, взялась вместе с мужем за нарезку колбасы и помидоров с шампиньонами. Вдвоём у супругов работа ладилась намного быстрее, вместе они распределили сыр по всей будущей пицце и распределили по ней ингредиенты.
Иногда вертящаяся рядом с ними девчурка могла шустрыми маленькими ручками стянуть дольку помидора или кусочек колбасы.
— Изабелла, если ты всё растаскаешь, то на пиццу ничего не останется, — спокойно напомнила Катрин дочери.
— Изабель, если ты хочешь кушать, то можешь съесть булочку. Для тебя оставил, — сказал Арно дочери, открывая заранее разогретую духовку, откуда в комнату пахнуло жаром. Взяв противень с будущей пиццей прихватками, поставил его в духовку и закрыл дверцу.
— А когда пицца будет готова? Так попробовать не терпится, — полюбопытствовала Изабелла, облизнув губы кончиком язычка.
— О, дорогая, придётся тебе запастись терпением. Ты только подчистую всё не сметай. Нужно по кусочку для Мишеля и Бертрана оставить, — мягко напомнила дочери Катрин, складывая всю использованную для готовки посуду в посудомоечную машинку. Заправила технику таблеткой и включила.
— Да, детка. Нужно немного пиццы оставить для наших мальчишек. Кстати, про ребят. Когда там они должны домой из издательства вернуться? — немного призадумался Арно.
— Мишель говорил, что с ним и Бертраном хотят заключить договор на публикацию их манги про Жанну д’Арк, — ответила Катрин, сполоснув руки и вытерев о полотенце.
— Мишель и Бертран — невероятные молодцы. Я тоже был в числе первых читателей их первой манги, — с гордостью за сына и его избранника поделился Арно.
— Мама, а можно мне твой планшет взять и мультики включить? — с милой улыбкой на губах, так что видны ямочки на округлых щёчках, спросила Изабелла маму, подойдя к ней и обняв.
— Птичка моя, мой планшет сейчас заряжается, батарея дохлая. Спроси у папы, — ласково предложила Катрин дочери.
— Папа, а твой планшет взять можно? — обратила Изабель взгляд чёрных глаз на отца, не переставая мило улыбаться.
— Бери, милая. Он заряжен. Пароль 20-04, — разрешил Арно дочери, сказав так же и пароль.
— Мой день рождения? — немного удивилась Катрин, слегка улыбнувшись, мягкими золотыми искорками зажглись её большие фиалковые глаза.
— Я часто пароли забываю. Этот не забуду уж точно, — прояснил с долей самоиронии Арно.
— Спасибо, пап, — бросила Изабелла отцу, уже убегая из кухни в другую комнату.
Катрин взяла свой лежащий неподалёку телефон и нашла в диалогах viber семейный чат, где состояла вместе с Арно, Мишелем и его избранником Бертраном. Быстрые и ловкие пальцы женщины набрали текст сообщения:
«Всем привет! Дети мои, если вы тут, то я и Арно пиццу запекли. Намекаю в лоб, чтобы пришли оба — ты, Мишель, и ты, Бертран. От меня и Арно с Изабель обнимашки. Люблю вас, мои мальчики».
— Кому писала, Китти? — полюбопытствовал Арно, протерев стол влажной тряпкой, которую после положил рядом с водным краном.
— Да в наш чат писала, чтобы Мишель и Бертран шли домой пиццу кушать, — пояснила с тёплой улыбкой Катрин.
— Интересно, всё ли хорошо с публикацией манги у наших мальчишек? Как их там в издательстве приняли?.. — обеспокоился Арно, вздохнув.
— Я надеюсь, что у ребят всё хорошо. Ты зовёшь Мишеля и Бертрана «наши мальчишки». Это так трогательно, — Катрин приблизилась к мужу и прильнула к нему, улыбаясь с какой-то хитринкой напополам с кокетством.
— Да, для меня Бертран стал таким же ребёнком, как Мишель. Ведь ты тоже любишь их обоих, — без стеснения сказал Арно о том, что жених сына за минувшие пять лет стал для него близким и родным человеком.
Последовав некогда примеру своей жены Катрин, Арно бросил в прах свои прежние взгляды, видя, что Мишель и Бертран вместе очень счастливы, в его сердце нашлось место для избранника своего первенца. И по прошествии лет Монсальви охотно признавал, что поступил правильно, прислушавшись к жене и сыну.
Чуть склонившись к лицу супруги, Арно прикасался губами к закрытым глазам довольно улыбающейся Катрин, к кончику её тонкого и чуть вздёрнутого носа, целовал в висок и золотистую макушку.
Катрин нежно касалась своей изящной рукой гладко выбритого лица мужа, очерчивала указательным пальцем черты лица, запускала и ласково взлохмачивала его густые чёрные волосы с первыми нитями седины.
Изабелла вернулась в кухню уже с планшетом, который разблокировала.
Устроившись на стуле, Изабелла зашла в приложение с фильмами и сериалами, вбила в строку поиска «Сейлормун» и с удовольствием нырнула в просмотр аниме. Но всё же девочка иногда отвлекалась от сериала и совершенно счастливая, с радостно светящимися глазами, с широкой улыбкой смотрела на проявления нежности друг к другу между отцом и матерью.
— Мам, пап, я тут спросить вас хотела… — отвлекла Изабелла внимание родителей на себя.
Арно и Катрин оба взглянули на дочь, улыбнувшись ей, не размыкая объятий.
— Да, детка, что ты спросить хотела? — отозвалась Катрин.
— Ты не стесняйся, спрашивай, — вторил Арно.
— Я вчера случайно увидела, как Мишель и Бертран целовались на заднем дворе нашего дома, лежали на траве в обнимку… Почему они это делали? — с оживлением и любопытством задала вопрос родителям Изабелла, в ожидании глядя на папу с мамой.
Катрин с заговорщической улыбочкой и озорными искорками в глазах глядела на Арно, которого вопрос дочери слегка озадачил.
— Ну, объясни ребёнку. Изабель ведь хочет знать, — мягко произнесла Катрин, погладив мужа по плечу.
— Вот смотри, дочка. Мишель и Бертран уже давно очень друг друга любят, в следующем году хотят заключить брак и сыграть свадьбу. И это нормально, — пришло Арно на ум самое простое объяснение для Изабеллы.
— То есть, они друг друга любят, как ты и мама, да? — прозвучал новый вопрос от девочки, готовой жадно слушать всё, что ей скажут родители.
— Всё верно, моя красавица. Мишель и Бертран любят друг друга точно так же, как друг друга любим я и твой папа, — поддержала Катрин мужа.
— О, так они поэтому и целовались, да? Так ведь? — не угасал интерес Изабеллы.
— Да, моя принцесса. Когда двое людей в романтических отношениях и любят друг друга, они так выражают тепло и нежность к дорогому человеку. Это нормально между мужчиной и женщиной, двумя женщинами, двумя мужчинами. Вот так вот, милая, — старался Арно как можно доступнее донести до дочери знания о том, что ей стало так интересно.
— Мам, пап, а когда Мишель и Бертран поженятся, как у них появятся дети? — вдруг задалась вопросом девочка, закусив нижнюю губу и задумчиво нахмурив брови.
— Зайчонок, в таком случае они могут взять ребёнка из детского дома, который по каким-то причинам остался без родительской заботы. Таким образом у лишённого родителей ребёнка появится любящая семья, — охотно ответила Катрин на вопрос Изабеллы.
— Ну, что, Изабель? Ты была бы рада веселиться на свадьбе Мишеля с Бертраном и стать тётей для детей старшего брата? Любила бы своих племянников, наверно? — Арно мягко выпустил Катрин из объятий, поцеловав её в щёку, и приблизился к занятому дочерью стулу. Крепкая и сильная рука мужчины, привычная к обращению с оружием, нежно потрепала чёрную макушку Изабеллы.
— Ох, конечно же, да! Ведь мой брат будет счастлив. И я буду очень сильно любить детей Мишеля с Бертраном. Я так хочу, чтобы они скорее поженились, — мечтательно делилась девочка со своими родителями тем, что было у неё на душе. Личико её разрумянилось, радостно блестели большие и выразительные чёрные глаза, губы растянулись в улыбке.
— Моя родная, мы не сомневались, что ты поймёшь всё правильно, — Катрин приблизилась к дочери и склонилась над ней, поцеловав в макушку.
— Что, любознайка? Всё выспросила, что тебе интересно, на сегодня? — Арно легонько похлопал дочь по плечу.
— Да, папа. Я рада, что мои родители такие умные и столько всего знают, — с гордостью заявила Изабелла, вернувшись к просмотру «Сейлормун».
— Ты нашёл самое лучшее объяснение для Изабель, какое только мог, — тихо прошептала Катрин на ухо мужу, прижавшись к его плечу.
Взяв ладонь жены в свою, Арно мягко сжал её, бережно поглаживая тонкие пальцы Катрин, как будто желая сказать без слов, что он с ней согласен.

https://ficbook.net/readfic/8427401
Арно покинул дом
Бенцони Жюльетта «Катрин», Генри О. «Вождь краснокожих» (кроссовер)
Джен

G

Завершён

Арно покинул дом

Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
kid!Арно де Монсальви, kid!Мишель де Монсальви, Изабель де Монсальви, ОМП
Размер:
9 страниц, 1 часть
Жанры:
Занавесочная история
Пародия
Повседневность
Пропущенная сцена
Стёб
Юмор
Предупреждения:
ОМП
ООС
Похищение
Ретеллинг
Счастливый финал
География и этносы:
Франция
Исторические периоды и события:
XV век
Средневековье
Отношения:
ER
Семьи
Свободная форма:
Дети
Описание:
Дети - цветы жизни, а Арно де Монсальви - тот ещё "цветочек", если точнее - даже кактус...
Примечания:
15.07.19 - №35 в топе «Джен по жанру Пародия»
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Часть 1
10 июля 2019 г., 15:55
      С самого утра у маленького графа, пятилетнего Арно де Монсальви не заладился день.
Причём не заладился даже вопреки тому, что на улице царил ласковый и тёплый июнь, чистоту небесной сини не портило ни одно облачко и дул лёгкий свежий ветерок.
Сначала отец, граф Арман де Монсальви отказался брать младшего сына с собой по делам в Париж, тогда как Арно очень хотел отправиться с отцом, которого он и его старший брат Мишель видели очень редко из-за воинских обязанностей графа Армана.
Граф Арман уехал утром, простившись с женой и сыновьями, взяв с собой в качестве сопровождения несколько вооружённых людей. Арно, к собственному огорчению, остался дома — отец наотрез отказал сыну в его просьбе взять мальчика с собой.
Матушка, графиня Изабель де Монсальви, не оценила шедевр настенного художественного творчества Арно в гостиной замка Монсальви, надрав сыну уши. Как ни пытался Арно объяснить рассерженной матери, что он вообще-то рисовал папин портрет, Изабель это не смягчило, так что Арно только навлёк на свою голову с непослушными чёрными вихрами целую лавину материнских нотаций.
Да ещё старший брат — семилетний Мишель невыносимо хохотал над его картиной, хватаясь за живот и сгибаясь пополам, говоря, что Арно нарисовал какую-то жуткую физиономию, которой только англичан и бургундцев отпугивать.
К тому же мальчонку ещё и приговорили к такому виду наказания, как отмывать стену от его художеств. Работы на целый день.
Оскорблённый до глубины души, Арно, не говоря ни слова, стрелой убежал из дома, сам незнамо куда, размазывая по смуглому личику льющие из больших чёрных глаз слёзы обиды и злого разочарования, уверившись в том, что сегодня в нём погиб художник-портретист.
Как решил про себя Арно, пусть сами свои стены моют, а ноги его больше в доме не будет.
Мальчик и сам понимал, что его первый нарисованный портрет отца — не идеал. Нарисованное изображение и впрямь имело очень мало общего с тем, как выглядит его отец, но Арно очень старался, работая над папиным портретом, поэтому ребёнку было очень обидно, что его трудов никто не оценил. Точнее, оценили, но не так, как хотел Арно.
По мнению же ребёнка, было ужасно грубо со стороны матушки таскать его за уши и со стороны Мишеля — смеяться над плодами его трудов.
«Всё, не увидите вы меня здесь больше! Я вообще из дома уйду, буду жить как Робин Гуд — грабить богатых и отдавать всё бедным!» — оскорблённо думал Арно, добредя до реки и усевшись на берегу, наблюдая за тем, как плещутся рыбы, и потирая до сих пор горящие уши.
Домой возвращаться он и не помышлял, не в силах забыть сегодняшнего оскорбления.

….
Прибывшие в городок Монсальви два брата — Пьер и Клод Карне, после постигших их неудач в Дижоне с производством фальшивых денег, скатились в самый низ по ступеням бедности.
Лишь благодаря своей смекалке и тому, что Клод стянул связку ключей у стоявшего рядом с их камерой стражника, два брата смогли сбежать из дижонской тюрьмы — и как раз вовремя, потому что им вынесли смертный приговор через сваривание живьём в котле.
В Пикардии, было, братья Карне пытались проворачивать аферы с землями крестьян. Но то ли Пьер и Клод родились под несчастливой звездой, то ли крестьяне в этих краях оказались уж очень прозорливыми, а из Пикардии Пьеру и Клоду пришлось бежать. Причём и думать забыв о возможной поживе. Всё же весомая угроза — когда тебя норовят повесить на суку с твоим братом всей деревней.
Некогда Пьер и Клод были торговцами, но последние пять лет их дела шли совсем плохо, и братья окунулись в преступность, не заботясь нисколько о моральной стороне своего решения.
И вот, прибыв в провинцию Овернь, два брата Карне всерьёз подумывали о том, чтобы ступить на более опасную и скользкую тропу — похищения людей в обмен на выкуп. Ну, а точнее, детей. Причём не простых, а из более-менее обеспеченных семей.
На тот момент, когда Пьер и Клод добрались до Монсальви, в карманах на двоих у них было всего-то шестьдесят су, и положению братьев нечего было завидовать.
— Я тебе говорю, Клод, похищение детей из богатых семей — беспроигрышный вариант! — убеждал Пьер брата. — Ты знаешь, как дорожат все эти богачи своими будущими наследничками. Они любую сумму выложат, лишь бы только снова увидеть своё чадо. А потом мы просто скроемся с деньгами в другой провинции и заживём безбедно!
— Нет, Пьер, ты с ума сошёл! Мелкое мошенничество — это одно, а вот похищение с требованием выкупа — совсем другое. А если план пойдёт прахом? Нас вздёрнут на первом же дереве, как могло случиться в Пикардии! — хватался за голову Клод. — Ты безумец. И нам крышка. А если нас поймают и изобьют до смерти родители ребёнка? Или сдадут нас властям?
— Ничего подобного, если мы всё сделаем правильно, слаженно и чётко, без сучка и задоринки. — И тут Пьер расписал Клоду все прелести плана, что Клод, скрепя сердце, согласился.
— Ну, ты наметил себе жертву? — поинтересовался Клод у брата, бродя с ним по речному берегу.
— Да пока что нет… Высматриваю. Погоди-ка! — вдруг осенило Пьера, указавшего рукой в сторону старой ивы, растущей вблизи реки, под которой сидела какая-то детская фигурка, но, судя по одежде, из обеспеченной семьи.
Клод посмотрел в ту сторону, куда указывал брат.
— А ну-ка, пойдём, посмотрим, — Клод взял Пьера за руку и потянул за собой к той иве, под которой сидел ребёнок.
Приблизившись, они смогли лучше рассмотреть человека, сидящего под ивой близ речки. Это и впрямь был ребёнок — маленький мальчик, на вид пяти или шести лет, смуглый, большие чёрные глаза обрамлены пышными и длинными ресницами, густые и непослушные чёрные волосы ниспадают на плечи.
Расшитый серебряными нитями чёрный колет, надетый на ребёнка, стоил, по мнению Пьера и Клода, целое состояние.
Зауженные к низу серые штаны из дорогой ткани тоже позволили бы кормиться неделю одной небольшой семье, как и обтягивающие ноги мальчика чёрные сапоги из добротной кожи.
— Похоже, это из богатой семьи ребёнок, — прошептал Клод Пьеру.
— Да, одет богато. Тем лучше — больше заплатят, — прошептал в ответ брату Пьер.
Мальчишечка не сразу обратил внимание на то, что на берегу речки он не один, смотрел прямо перед собой и о чём-то напряжённо размышлял.
Судя по омрачённому выражению на детском личике, мысли мальчика были горестные.
Отвлёкся от своих дум он только тогда, когда заслышал лёгкое покашливание двух мужчин.
— Здравствуй, малыш, — с елейностью и широкой улыбкой обратился Пьер к мальчику.
— Так меня можно только моей няне Манон называть, а мы с вами незнакомы, — с серьёзностью парировал мальчик, строго окинув взором мужчин. — Извольте звать меня по имени.
— И могу ли я знать твоё имя, милый молодой человек? — полюбопытствовал Пьер.
— Меня зовут Арно, — промолвил мальчик.
— Просто Арно? А из какой ты семьи? Как твоя фамилия? — начал расспросы Пьер.
— Всё-то вам расскажи. Любопытство кошку съело. Может, слышали? — пожал плечами ребёнок. — Теперь это не имеет значения, я ушёл из дома и больше не вернусь.
— Как так — ушёл из дома? — присел на корточки Клод, чтобы быть вровень с ребёнком. — И чем же ты думаешь заниматься?
— А я буду как Робин Гуд, отбирать у богатых и отдавать бедным, примерно так, — беззаботно улыбнулся Арно. — Вы так и не представились. Как зовут вас?
— Я Пьер, а это мой брат Клод, — ответил Пьер на вопрос юного Монсальви. — Знаешь, Арно, это очень благородное стремление.
— А вы приехали к кому-то в гости? — поинтересовался Арно, обратив внимание на запыленную одежду незнакомцев.
— Мы путешественники, — ответил на его вопрос Клод. — Арно, хочешь пойти и прогуляться с нами? По пути мы зайдём на рынок и купим на нашу компанию много сладостей…
— Да, Арно. К тому же тебе будет нужна верная команда, если ты решил идти по стопам любимого героя, — поддакнул брату Пьер. — Робин Гуд ведь геройствовал не один.
Арно задумчиво склонил голову на бок и размышлял, как ему поступить.
С одной стороны, Арно было хорошо известно, что нельзя разговаривать с незнакомцами и куда-то с ними уходить, нельзя им доверять. А с другой стороны, он всё равно решил уйти из дома, так что теперь домашние правила больше не действуют и не распространяются на персону Арно.
Не сразу мальчик принял решение. Не сразу он согласился на предложение Клода и Пьера пожить в лесу. Но ведь эти двое — путешественники, значит, могут научить его многому полезному.
Однако вместе с тем Арно решил доказать своим новым знакомым, что он уже вполне взрослый и может за себя постоять, что он не будет им обузой.
— Замётано, я иду с вами! — радостно откликнулся Арно, подскочив со своего насиженного места, и отряхнул штаны от приставшей к ним травы.
….

Безоблачный и светлый день обещал быть ещё и тёплым, как было с самого раннего утра.
Солнце начало припекать сильнее.
В лесу Клод, Пьер и Арно решили сделать привал. Как раз немного перекусить и отдохнуть от начавшейся сильной жары.
Арно упрашивал Клода и Пьера поиграть с ним в прятки или в догонялки, но двое мужчин были заняты несколько иными делами и не стремились выполнить просьбу ребёнка, так что Арно был предоставлен сам себе и развлекался тем, что пытался забросить в дупло дерева находимые на земле камешки.
Клод, напевая себе под нос незатейливую песенку, помешивал суп в котелке над костром. Пьер сидел на поваленном дереве, подставив лицо дующему ветерку, и весь погрузился в приятные размышления о том, как заживут он и брат, когда они получат выкуп за Арно.
Сам же Арно, заскучав от того, что на него не обращают внимания и занимаются своими делами, подобрал где-то палку и принялся отрабатывать удары на буйно растущих кустах, воображая, будто перед ним вражеские воины.
«Вот таких очаровательных и шаловливых непосед родители и обожают как раз больше всего», — промелькнула мысль у Пьера, наблюдающего за упражнениями Арно в фехтовании, правда, потом мальчик куда-то пропал из его поля зрения.
… Внезапно царившую тишину разорвал громкий и звонкий крик:
— За битву при Пуатье сейчас ответите!
После этого из глаз Пьера посыпались искры, а ясный летний день обратился в ночь…
Спустя несколько минут мир снова обрёл для взора пришедшего в себя Пьера краски, а незадачливый горе-похититель неловко сел на земле, опершись на одну руку и потирая здоровенную шишку на затылке другой.
Клод разразился потоками выражений, далёких от изысканности и куртуазности, не предназначенными для детских ушей, поскольку крик напугал его так, что он случайно выронил в котелок с супом приправы — которые держал в руке.
Истинный виновник произошедшего безобразия стоял чуть поодаль, спрятав палку за спину, скромно потупившись и ковыряя палкой землю, вычерчивая на ней какие-то закорючки.
— Ты что же это делаешь, мелкий паршивец?! — строго заорал на Арно Клод. — Ты испортил наш обед!
— Я нечаянно… — виновато захлопал мальчик своими густыми и длинными ресницами, широко распахнутые чёрные глаза придавали его лицу самое, что ни на есть ангельское выражение.
Клоду и Пьеру даже не верилось, что вот этот милый малыш буквально только что перепугал их до полусмерти.
— Что мы теперь будем есть?! — бушевал Клод. — Я сейчас надаю ему по шее, честное слово!
— Полегче, братец! — одёрнул его Пьер. — Вдруг в семье этого бесёныша не принято наказывать детей… Я попробую с ним договориться. — Хотя у Пьера было ощущение, что переговоры ничего не дадут. — Арно, милый, у тебя отлично выходит, — ласково заговорил Пьер уже с ребёнком. — Но не мог бы ты попрактиковаться на чём-то другом? К примеру, на каком-нибудь дереве?
Согласно кивнув, Арно решительно не имел ничего против.
…

— Нет, Пьер, мне это совсем не нравится! — воскликнул Клод, покачав головой, выливая испорченный суп в кусты. — Что, если отец мальчишки — из рыцарей? Сам видал, как он орудует палкой?
— Все дети играют в рыцарей, меньше паникуй, — отмахнулся Пьер. — Но, если хочешь, мы можем выспросить у мальчика. Эй, Арно! — окликнул Пьер увлечённо играющего мальчонку.
Арно прервал свои отработки ударов на дереве и повернул голову в сторону Пьера с Клодом.
— Да, месье Пьер? — откликнулся мальчик.
— Арно, скажи, кто твои родители? Чем занимаются твои мама и папа? — задал вопрос Пьер ребёнку.
— Моя мама управляет поместьем, пока папа сражается за нашу страну, — ответил Монсальви. — А ещё у меня есть старший брат. Вообще он обычно хороший, но сегодня повёл себя очень гадко — нечего было над моим рисунком смеяться. Так я могу идти дальше играть?
— Да, мой хороший, пока поиграй немного вдали, а я и Клод должны поговорить, — ласково промолвил Пьер, сделав Арно знак отойти немного подальше.
Мальчик без возражений сделал то, что от него хотели, вернувшись к своей игре.
— Пьер, мы сели в лужу… Отец мальчишки — рыцарь! Мы покойники… — обречённо заключил Клод.
— Ну, ты паникёр, Клод. Даже рыцарь будет плясать под чью угодно дудку, лишь бы получить своего ребёнка живым, здоровым и не по частям, — Пьер похлопал брата по щекам. — Хватит ныть. Ты пока собери хворост — развести огонь для готовки обеда. А я схожу в городок и узнаю, не хватились ли мальчишки.
— Что?! Ты оставишь меня с этим ходячим ларцом Пандоры? — возмутился Клод, осенив себя крестом.
— Клод, хватит причитать! — взорвался Пьер. — Это всего лишь мальчишка, пятилетка. Ты, что же, пятилетнего сопляка боишься? Займи его, поиграй с ним во что-нибудь. А уже завтра у нас будет огромная куча денег, и мы сделаем ноги отсюда. Совсем немного можно потерпеть этого мальчишку.
— Ладно, так и быть, — согласился Клод, какое-то время с сомнением глядя на брата.
…
И пока Пьер наведывался в городок, чтобы узнать новости, не объявляли ли о пропаже ребёнка его родители, Клод приготовил кашу, которая дымилась в котелке.
Арно не было в поле зрения Клода, но он точно знал, что мальчишка никуда не убежал, потому что до его слуха доносились удары палки о ствол дерева.
Но потом Арно стало скучно находиться в компании лишь самого себя, и он вернулся к Клоду, который был занят тем, что попробовал немного, какой получилась каша на вкус.
— Месье Клод, вы уже закончили готовить обед? — живо поинтересовался Арно, усевшись рядом с Клодом.
— Да. Тебе что-то нужно?
— Вы же поиграете со мной?
— Ээээ… ну, конечно, — замялся Клод, почесав в затылке, потому что понятия не имел, во что можно поиграть с пятилетним ребёнком. Засунув руки в карманы, в одном из них он нащупал пару игральных костей.
На мгновение его посетила мысль, что игра в кости — не самое подходящее времяпровождение для малыша пяти лет, но надо же было как-то занять мальчишку, чтобы он не успел ничего набедокурить…
Пусть лучше тихо сидит, чем крушит этой своей палкой всё вокруг.
Арно встретил идею Клода поиграть в кости очень восторженно, одобрительно. Мальчик немало шокировал Клода тем, что рассказал о том, как выучился втайне играть в кости от своего старшего брата Мишеля и его гувернёра месье Жерара. Поставил на кон вынутый из кармана колета маленький узелочек с монетками.
— Арно, играть на деньги ведь нехорошо, — назидательно погрозил Клод мальчику указательным пальцем.
— А без денег разве игра? — расплылись губы ребёнка в хитрой улыбке и заплясали в чёрных глазах чертенята.
Чёрные глаза Арно на смуглом детском личике загорелись азартом, ему даже повезло обыграть в кости Клода, и теперь монетки суммой шестьдесят су приятно отягощали карман ребёнка.
К неудовольствию Клода, чувствующего себя униженным, что его сделал в кости какой-то сопляк пяти лет.
И только в последний кон Клод смог отыграть часть денег обратно.
А дальше… дальше произошло то, что заставило шевелиться волосы на голове Клода — паинькой Арно де Монсальви вёл себя недолго…
…

Вылазка Пьера в городок не дала никаких результатов. Всё было спокойно и тихо, никто пока не хватился черноволосого и черноглазого мальчишки пяти лет с волшебным шилом пониже спины.
И это немного удручало Пьера. Что же, видимо, придётся как-то потерпеть подольше, пока не хватятся мальчишки его родители.
Уныло Пьер добрёл до того места в лесу, где он оставил Клода присматривать за Арно, пока сам Пьер будет отсутствовать.
Но по приходу к месту привала Пьер застал такую картину, от чего его глаза чуть не полезли на лоб.
Клод лежал связанный на земле по рукам и ногам, а мальчик, весь преисполненный серьёзности и торжественности, зачитывал Клоду смертный приговор:
— Я, король Франции, Филипп IV из династии Капетингов, приговариваю тебя, Жак де Моле, низложенный магистр ордена Тамплиеров, к смертной казни через сожжение на костре — за ересь, богохульство и отречение от Христа, культ дьявола, распутная жизнь, различные извращения. Ваши грехи переполнили меру терпения людей на земле и Бога на небе. Умрите с миром.
— Что, чёрт возьми, у вас здесь творится? — выговорил ошеломлённый Пьер.
— Ой, месье Пьер, вы вернулись! — обрадованно воскликнул мальчик, широко улыбнувшись. — А мы тут играли!
— Да, играли. В процесс над орденом Тамплиеров. Малец за Филиппа Красивого, а вот я — за Жаке де Моле. Меня должны сжечь на костре за то, чего я не совершал. Этот мальчишка тут как сыр в масле катался, и даже не понял до сих пор, что он пленник, — понизил голос Клод. — Чёрт его дери… этот ребёнок и впрямь похлеще ларца Пандоры — пытался развести костёр и чуть всё здесь не спалил. И это какой-то… — Клод и хотел ругнуться как-нибудь крепко, но брат остановил его.
— Клод, не при ребёнке, — проговорил Пьер, развязывая брата.
— Клод, а я до вон той шишки достану? — неожиданно задался вопросом Арно, указывая пальцем на висящую на ветви сосны шишку.
— Достанешь, Арно, — буркнул Клод, растирая запястья и ноги.
— А ту, что повыше — достану? — спросил мальчик.
— И до неё достанешь, — уклончиво ответил Клод.
— И даже ту, что ещё выше неё — достану? — не унимался Арно.
— Достанешь, Арно, достанешь, — Пьер подошёл к ребёнку и потрепал его по щеке. — Ты кого угодно достанешь. А теперь идём и поедим кашу, только ешь молча.

Троица из двух мужчин и маленького мальчика расселась возле огня, Клод разложил по деревянным мискам кашу и раздал всем деревянные ложки.
И если двое бандитов ели без аппетита, постоянно даже в процессе поглощения еды глядя на Арно, как бы он чего не выкинул, то мальчишка наоборот — за обе щёки уплетал ещё тёплую кашу, что за ушами трещало.
Дома Арно был тот ещё любитель выступать, что не будет есть ту или иную еду, но необычная и новая обстановка, трапеза у костра и новая компания подстегнули его аппетит.
Вот только то, что Арно трапезничал, никак не отменяло того, что ему захотелось поделиться своими впечатлениями с новыми знакомыми:
— Это невероятно здорово! Пьер, Клод, а вы знаете, я ведь впервые буду ночевать у костра! Со мной ещё такого не было. А как-то раз я и Мишель принесли из леса чуть подросшего лисёнка, он попал в браконьерский капкан, но наш конюх оказался ещё и отличным врачом — спас малышу лапку, теперь этот лисёнок уже год как у нас живёт. Такой вырос красавец, ласковый, ручной! Кстати, мне скоро будет уже шесть лет. Терпеть не могу занятия с гувернёром — он очень вредный и вечно придирается ко мне и брату. Зато теперь никаких занятий, я же буду собирать свою банду наподобие Шервудских стрелков. Как думаете, а в лесах много водится настоящих бандитов? У Робина Гуда ведь было много людей в команде… Я бы съел ещё немного той каши. А от чего происходит ветер? И как размножаются ёжики? Мои родители обожают борзых собак — у нас дома их десять живёт. А почему у Пьера такой красный нос? И эти звёзды, которые ночью загораются на небе — они горячие? До них можно дотянуться, если залезть на самое высокое дерево? Почему яблоки круглые? Терпеть не могу мальчишку наших вассалов, Рено де Мальвази — вечно задирает нос, потому что Бертран дю Геклен пару раз доверил его отцу нести свой меч. У нашего местного юродивого Жюстена шесть пальцев на левой руке, ей-богу — я не вру! А вот интересно — почему рыбы не умеют говорить, а попугаи умеют? — никак не мог Арно сдержать всех переполнявших его ярких и насыщенных впечатлений.
Вот только от всего этого озвученного потока сознания мальчика у Клода и Пьера начинали потихоньку закипать мозги.
Каждые пять минут Арно вспоминал, что он рыцарь, отбивающий от англичан свою родную Францию, хватал с земли палку, которая должна была изображать меч, и с победным кличем (от которого Клода передёргивало) бросался в атаку на деревья или кусты. Иногда звал Клода и Пьера присоединиться к нему в его сражениях.
Мальчишка с самого начала наводил на Клода панику.
— Эй, рыцарь Его Величества короля Франции! — обратился Пьер к Арно, который тут же повернул голову в его сторону, отвлекшись от своих игровых сражений. — Ты бы хотел домой?
— Ха, ещё чего! — фыркнул мальчик. — Мне с вами так нравится, а дома эти противные занятия! Дома скука смертная, ночевать у костра гораздо веселее! Ты хочешь отвести меня домой? Ну не надо!
— Ладно, — уступил Пьер. — Мы ещё побудем в лесу.
— Вот это чудесно! Мне так с вами весело! Прелесть как хорошо, я ещё никогда так не веселился! — бойко говорил мальчишка.
Ближе к вечеру Пьер и Клод решили вздремнуть, разложив на земле лёгкие одеяла. Уложили юного Монсальви спать между ними, хотя он протестовал, говоря, что он даже дома не ложится спать так рано. Пьер и Клод не боялись, что Арно от них удерёт. Этот с виду милый малыш не давал им спать битых три часа, постоянно вскакивая и хватая импровизированный меч, и крича Клоду с Пьером в ухо: «Англичане у городских ворот! Оружие наизготовку!»
И так было каждые четверть часа, стоило мальчонке заслышать, как треснет где-нибудь веточка или хрустнет листик.
Пьеру привиделся сон, как его похитил какой-то смуглый разбойник и приковал его к дереву цепями.
Но проспал Пьер недолго — проснувшись и резко подскочив от дикого и даже скорее панического вопля Клода.
Мгновенно осмотрев и верно оценив обстановку, Пьер сразу разобрался, в чём дело — на спине Клода сидел Арно, запустив ему одну руку в шевелюру, а в другой держа нож у его шеи.
— Ты что же творишь, паршивец?! — Пьер снял мальчика с перепуганного брата и встряхнул, отобрав у него нож.
— Я хотел поиграть с Клодом в крестоносцев и сарацинов, — обиженно проговорил мальчик. — Но, похоже, эта игра месье Клоду не нравится.
— Ну, ещё бы, кому такие игры понравятся, — пробурчал Пьер.
— Арно, может, ты всё-таки скажешь свою фамилию? — задал ему вопрос Клод.
— Монсальви я. А что? Вам это зачем? — немножко недоумевал Арно, сев на одеяле по-турецки и принявшись чертить палкой на земле какие-то ему одному ведомые закорючки.
— Да так, просто стало интересно. Пьер, нам надо поговорить, — Клод без лишних объяснений схватил за руку Пьера и увёл его в сторону подальше от навострившего уши Арно, краем глаза наблюдающего за ними.
Отойдя на достаточное расстояние, Клод резко пихнул брата в плечо.
— Придурок! Ты что же, из всех возможных детей не мог похитить кого-то другого? Надо было обязательно похищать сына владетеля этих земель? Ты хоть представляешь, что с нами сделает Арман Меченый, если мальчишка и вправду его сын? — наседал Клод на ошарашенного Пьера, зло сверкая глазами.
— Так может быть, мальчуган немного приукрасил? Так, для того, чтобы выглядеть значительнее? — хрипловато рассмеялся Пьер, хотя подозрения в его голову закрались не самые радужные. — В принципе, пойдём, спросим у него самого.
— Пойдём.
Два брата вновь вернулись на то место, где оставили Арно. Мальчик никуда не уходил. Только теперь он занимался тем, что усердно рисовал палкой на земле карту местности, но потом, понимая, что немного неправильно всё изобразил, в раздражении стирал свой же план.
— Эй, Арно, я и Пьер вот ещё о чём хотели тебя расспросить, — Клод приблизился к мальчику, отложившему в сторону палку, и присел на корточки рядом с ним. — Ты сказал же, что из рода Монсальви… Твоего папу случайно зовут не Арман?
— Да, да! Арман! Это мой папа! — радостно и с гордостью воскликнул ребёнок, подпрыгнув и хлопнув в ладоши. — Арман де Монсальви, герой битвы при Ла-Рошели, где он и получил свой шрам в четырнадцать лет. — Арно прочертил пальцем у себя с правой стороны лица невидимую линию от виска до щеки. — А если вы были в путешествии, значит, бывали и при Ла-Рошели? Слышали про моего папу?
— Да, милый мальчик, как про твоего папу не узнать, — с натянутой для вида улыбкой старался сохранить лицо побелевший как полотно Клод. Его брат Пьер, впрочем, был не менее бледен, чем Клод.
— Арман де Монсальви Меченый… Господи… Почему мальчишка оказался именно его сыном? — тревожным шёпотом спрашивал Пьер скорее самого себя, чем Клода.
— Так, Арно, это пора заканчивать, — обрёл голос Клода твёрдость. — Иди-ка ты домой, — взяв за руку ничего не понимающего и возмутившегося ребёнка, Клод вывел его из леса, хотя Арно яростно протестовал, кусался и стремился вырваться. Тогда Клод схватил его на руки, чтобы так дотащить, но уж очень сильно умел лягаться этот пятилетний мальчишечка.
Клод всё же смог героическими усилиями доволочь умоляющего не отводить его назад Арно до того места, где они и повстречались — до растущего у реки ивового дерева.
— Ты сейчас пойдёшь домой, Арно. Без разговоров! — неумолимо заявил Клод ребёнку.
— Но я не хочу домой! — возразил обиженно Арно, поняв, что нет теперь у него больше команды по ограблению богатых и обеспечению бедных. — Там занятия с гувернёром, там немытые стены! Как так — домой? — разочарованно глядел на Клода и хлопал густыми чёрными ресницами мальчик.
— А вот так. Домой — к папе и маме.
«И к невымытым стенам», — подумал Арно и расстроился.
— Значит, наша банда распадается? — грустно поджал Арно нижнюю губу и нахмурил брови. — Всё окончено?
— Да-да, всё так. Иди домой, — оставался непреклонен Клод. — Вот, возьми. И больше не возвращайся к нам, — с этими словами Клод протянул ему те деньги, которые ранее он выиграл у Арно в кости, присовокупив к ним свой нож.
Арно принял деньги и нож из рук Клода, тяжело вздохнул и уныло поплёлся по тропинке обратно домой.

….

Изабель де Монсальви мучилась угрызениями совести за то, что так сурово обошлась с сыном. Возможно, она была неправа и слишком строга с мальчиком. Всего-то нарисовал какую-то страшную рожу на стене, все дети, бывает, шалят. К тому же Манон всё-таки смогла отмыть эту стену, а вот испорченное настроение ребёнка и своё собственное того не стоили.
На строгие слова матери, что Арно будет сам отмывать эту стену от своего творчества, Арно крепко обиделся и молча убежал из дома. Изабель догадывалась, что сын убежал к своему любимому месту — к реке, где растёт плакучая ива.
Мальчик был уже достаточно большой, чтобы не свалиться в реку, да и плавал он хорошо.
Но, когда к обеду Арно так и не появился, Изабель отправила слуг прочесать окрестности в поисках сына и сама отправилась его искать. Сердце графини Изабель тревожно колотилось в груди. Она уже была готова закрыть глаза на то, что учудил Арно на стене гостиной, пусть хоть все стены изрисует — лишь бы нашёлся живой и здоровый.
Только бы мальчик не попал в руки врагов её мужа, которые не прочь поквитаться с Арманом де Монсальви.
Стремительно бежав сломя голову, держа путь к реке, Изабель давала себе клятвы больше не наказывать сына, что бы тот ни натворил — пусть только найдётся, пусть только с ним всё будет хорошо.

….

С безгранично довольным видом, преисполнившись облегчения и светлой радости, Клод вернулся к брату, весело смеясь.
— А где мальчишка? И что это с тобой? — спросил с ходу Пьер.
— Отправил его домой, восвояси. К родителям. За всё золото мира я не останусь больше с этим малолетним чудовищем! — Клод перекрестился и прочитал короткую молитву.
— Слава Всевышнему! Я тоже, Клод! Знаешь, я понял одно — гиблая это была затея с похищениями детей. Ну, к чёрту… Я лучше день-деньской буду пахать в поле до десятого пота, чем проведу хоть час с этим мальчишкой.
— А меня он в кости обыграл. Я еле смог отыграть обратно половину тех денег из наших шестидесяти су, что ему проиграл.
— Нет, с похищениями отныне покончено. Хватит. Этого мальчишки с нас хватило вполне. Пора нам свернуть с преступной тропы и начать более порядочную жизнь.
— Ты прав, братец.
— После общения с такими вот детьми никаких денег не захочется, живым бы остаться…

…

Не спеша Арно брёл до замка его родителей, с тоской думая о том, что дома его ждут нотации и немытые стены. Сегодняшнее приключение завершилось слишком быстро, по мнению мальчика, он ведь даже не успел почувствовать вкус к этой новой жизни.
— Сынок, хвала небесам, ты жив и здоров! Мой родной, ты нашёлся! — не успел Арно понять, что произошло, оказался в нежных женских объятиях, подхвачен на руки и увидел перед собой лицо матушки.
Графиня Изабель ласково глядела на сына, целовала его в щёки и в макушку, крепко прижимала к себе, унося в сторону замка.
— Мамочка, ты не поверишь! Сегодня со мной такое случилось! Меня похитили двое бандитов, мы обедали у костра. Я хотел поиграть с ними в битву при Пуатье, потом в процесс над тамплиерами, в крестоносцев и сарацинов, но эти двое были какие-то унылые. Скучно с ними. А потом я и Клод, это один из похитителей, играли в кости. Я выиграл у него шестьдесят су, но он смог отыграть у меня обратно тридцать. Кончилось тем, что он вывел меня из леса и отдал мне остальные деньги, что выиграл у меня, и даже нож подарил, — гордо похвастался Арно матери тем, что сегодня перекочевало ему в вечную собственность.
— Сын мой, слава Богу, ты нашёлся! Тебя очень долго не было, мы так все о тебе беспокоились!
— Я мог раз десять от них сбежать, матушка, эти бандиты были какие-то недотёпы.
— Почему же ты не вернулся раньше, Арно?
— А немытые стены, мама? Или ты уже не помнишь?
— Да бог с этими стенами, Арно! — Изабель крепко прижалась губами к лохматой голове сына, стремительно направляясь домой со своей ценной ношей. — Манон всё отмыла. Так что можешь не беспокоиться.
— Только не говори папе, что меня похищали, хорошо, матушка? — попросил Арно, обняв мать ручками за шею и устало склонив ей на плечо свою черноволосую голову.
— Что же, папе мы не скажем, это твоё приключение ты имеешь право оставить твоей тайной.

Отредактировано Фьора Бельтрами (25.10.2023 05:06:44 pm)

https://ficbook.net/readfic/8506078
Поражение Филиппа Доброго
Бенцони Жюльетта «Катрин»
Другие виды отношений

NC-17

Завершён

Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
Филипп Бургундский/Катрин Легуа
Размер:
3 страницы, 1 часть
Жанры:
AU
Songfic
Ангст
Драма
Пародия
Пропущенная сцена
Романтика
Стёб
Юмор
Предупреждения:
ООС
Исторические периоды и события:
XV век
Средневековье
Отношения:
Любовь с первого взгляда
Тропы:
Спасение жизни
Формат:
Повествование от первого лица
Описание:
**От авторки:** Торжественно клянусь, что замышляла только шалость. Люмос! :3

А что, если бы Филипп Бургундский повстречал Катрин намного раньше канона, когда ему было 20 лет, а Катрин - 17?
Посвящение:
Великий Люций, с днём рождения тебя! Люц, прими от меня этот подарочек :-* Люблю тебя. Ты прекрасная подруга
Примечания:
На песню Jam "Jinny"
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Часть 1
21 августа 2019 г., 12:00
      Тогда был 1416 год, мне исполнилось двадцать лет, мой отец Жан Бесстрашный владел троном Бургундии. Я был молод, недурён собой, я жаждал жить и вкушать все те блага, которые земная жизнь может мне предложить.
И хоть я был женат на дочери своего политического врага — Мишель Французской, дочери Карла VI Безумного и Изабеллы Баварской, наличие супруги никак не мешало мне брать от этой жизни всё, что я захочу.
Жизнь моя была до сей поры ничем не омрачаема, кроме того, что моя родная Бургундия и Франция вот уже не одно десятилетие пребывают в состоянии скрещённого оружия.
Но кое-чему было угодно перевернуть с ног на голову весь мой устоявшийся более или менее жизненный уклад. Нечто ужасное, но вместе с тем и самое прекрасное, что могло выпасть молодому мужчине вроде меня.
В тот день я, переодетый в простую одежду зажиточного горожанина, а не привычные мне наряды знатного сеньора, взявший для самообороны только длинный клинок, бродил по столице бургундского герцогства.
До наступления сумерек гулял я по Дижону, перекусил купленными на рынке парой яблок, забрёл в студенческий квартал.
Внезапно взор мой привлекли двое потрёпанного вида молодых парней в сильном подпитии, зажавшие кого-то в углу между двумя стоящими друг напротив друга трактирами. Почуяв нечто неладное, я подошёл к ним ближе, чтобы лучше рассмотреть этих персон.
Кровь у меня в жилах закипела от гнева, стоило узреть, что в углу двое пропойц зажали хрупкого телосложения и одетую в простое шерстяное платье девушку, белый чепец с её головы съехал набок — явив моему взору забранные в неаккуратный пучок волосы цвета золота. В больших девичьих глазах ранее не виданого мной фиалкового цвета угнездился панический ужас, бедняжка прижимала к груди скрещённые руки и что-то умоляюще роняла еле слышно, даже не утирала льющихся из глаз по щекам слёз. Девушка просила именем Господа её отпустить, предлагала отдать все имеющиеся у неё деньги в кошеле на поясе — только бы они её отпустили и не причиняли зла.
Напавшие на неё твари в ответ глумливо посмеивались и изредка пьяно икали, говоря, что не нужны им от неё деньги — пусть лучше скрасит вечер двоих «бравых ребят, голодных до женского тепла особенно таких красоток».
Разбираться я не стал, ринувшись в атаку на тех двух подлецов, зажавших девушку в углу и явно не намеревающихся преподнести ей букет цветов.
Нанося им точные удары по голове, по ногам и рукам, по туловищу не вынутым из ножен клинком, я высказывал всё, что думаю обо всех тех ублюдках вроде них, которые опускаются настолько низко, что посягают на практически детей. Да этой девушке на вид ни за что не дашь больше шестнадцати лет!
Впрочем, недовольные тем, что я лишаю их перспективы хорошо провести вечер с девушкой против её воли, бандиты пытались мне противостоять и сыпали оскорблениями в ответ. Но на моей стороне — большой опыт в поединках, точность и выверенность движений и ударов, моё трезвое состояние — тогда как они неведомо за счёт чего стоят на ногах.
Но ретировались они только тогда, когда я вынул из ножен клинок и пригрозил негодяям прямо на этом самом месте разделать их как свиные туши.
След их простыл, только и оставалось смотреть на то, как они стремительно убегают, насколько позволяет опьянение, сверкая подошвами сапог.
Всё это время дуэли, если намыливание шей двух подонков можно так назвать, девушка сидела на камнях улицы, вжавшись в угол и обхватив себя за плечи. Фиалковые глаза глядели потрясённо, словно она не верила во всё произошедшее буквально только что, но страх понемногу уходил.
— Поднимайтесь, всё закончилось. Вам больше ничто не угрожает, — старался я придать голосу как можно более мягкое выражение, что было не совсем легко — злость на тех тварей никуда ещё не выветрилась из моей головы, и протянул девушке руку, за которую она схватилась и поднялась с земли.
— Благодарю вас, что заступились за меня, что не прошли мимо — как многие другие прохожие до вас, — впервые прозвучал голос девушки — низкий, слегка хрипловатый, но тёплого тембра, такой ласкающий слух и околдовывающий, хотя сама спасённая молодая дама даже не пыталась околдовывать. Пухлые губы девушки маняще карминового цвета расплылись в исполненной признательности улыбке, обнажая аккуратные белые зубки.
— Эти выродки не причинили вам вреда? — спросил я обеспокоенно, помогая отряхнуть платье незнакомке от приставшей к нему уличной грязи.
— Они бы могли это сделать, если бы не ваше вмешательство. Спасибо вам.
— Могу ли я задать вам вопрос, как ваше имя и сколько вам лет?
— Меня зовут Катрин, сударь. Катрин Легуа. Мне семнадцать лет.
— Меня зовут Филипп, мне двадцать лет. И вы бы могли не говорить мне «сударь». Катрин, одинокой девушке с наступлением темноты небезопасно бродить по улицам. Вы позволите проводить вас до вашего дома? — предложил я своей прекрасной новой знакомой.
— Благодарю вас за заступничество и ваше предложение. Думаю, что вы правы — одной идти по стемневшим улицам домой страшно, — промолвила красавица, чуть улыбнувшись, и много было в этой улыбке естественного очарования юности и женственности. — Я живу на улице Гриффон, мой дядя Матье там держит суконную лавку. Только не провожайте меня до самого дома — дядюшка и моя матушка Жакетта рассердятся, а старшая сестра Лоиза раздует страшный скандал, что я домой явилась с мужчиной.
— Что же, как скажете, Катрин. Тогда провожать до самого дома не буду, чтобы не навлекать на вашу голову гнев ваших родных. Вашу руку, прекрасная дама, — подвесив свой клинок к поясу, я предложил руку девушке, а она взяла меня за локоть.
Вдвоём мы покинули студенческий квартал, где моя новая знакомая Катрин едва не попала в жестокий переплёт. Изящная рука Катрин сжимала мой локоть, иногда наши взгляды встречались, она тепло улыбалась мне и вела в направлении её дома.
От вида её нежной кожи с лёгким загаром, с редкими веснушками на щеках и носу, её огромных и пленяющих фиалковых глаз, манящих губ и волос цвета расплавленного золота я точно потерял дар речи, поскольку ещё никогда мне не доводилось встречать девушек, которые были бы краше неё.
Но всему хорошему приходит конец — я и Катрин дошли до улицы Гриффон, на прощание она поблагодарила меня и пожала мне руку, после чего бегом кинулась за угол, где вероятно, располагалась суконная лавка её дяди.
Катрин вскоре скрылась за углом, а я остался один на один с моим желанием обладать её стройным и юным телом, держать её в объятиях…

С того дня миновали две недели, а я никак не мог выкинуть из головы эту девушку. Я видел её черты в лице чуть ли не каждой молодой женщины, которых видел на улице, особенно в блондинках. Но ни у одной не было таких затягивающих в свои глубины омутов фиалковых глаз, ни одна не пленяла улыбкой — как это смогла Катрин даже без особого усердия…
Я томился по ней, снедаемый желанием снова её увидеть, слышать её грудной низкий голос — который я лично считаю в женщине невероятно обольстительным. До Катрин и собственной законной жены у меня были женщины, но ни одна не вызывала той сладкой тяжести на сердце и тесноты в паху, ни одна не забиралась так нагло в мои мысли и в душу подобно кошке — в чужую кровать.
Судьба всё же оказалась благосклонна ко мне, когда я выбрался покататься верхом к озеру в лесу, выехав утром из городских ворот. Именно в лесу, возле озера, окружённого буйной растительностью кустов и деревьев как стеной, я наконец-то увидел снова мою воплощённую мечту — Катрин.
Вероятно, не я один сегодня решил искупаться в озере. Катрин расстелила свою накидку на берегу и села на неё, принявшись снимать со своих ног туфли и чулки. А я следил за нею из кустов, которые служили мне укрытием.
Мне было двадцать, Катрин же — семнадцать, и я ловил себя на мысли, что ради неё готов на всё.
Моя прекрасная дама стала раздеваться. Ловкими движениями развязала спереди шнуровку корсета, и сбросила его наземь, за корсетом последовало платье. Нижнюю рубашку, достающую ей до щиколоток, девушка снимала через голову, а я едва не выпал из кустов от волнения при виде столь сладостной картины.
Этому совершенству природы семнадцать, мне двадцать, при виде этой девушки у меня горит в венах кровь адским пламенем.
При виде стройных и изящных ног юной чаровницы я не знал, куда деваться, но тут я глянул выше и… сразу сник…
От увиденного мне захотелось или повеситься на ближайшем дереве, или утопиться в этом же пруду на месте.
Я любил прекрасную, утончённую девушку, нежное создание — принадлежащее одновременно миру людей и миру фей из сказок, а тут… мужчина!
Моё неземное божество оказалось мужиком! Потому что у женщин не бывает мужских детородных органов, чёрт подери!
Злость на самого себя, злость на Катрин, которая оказалась вовсе и не Катрин, чувство жгучего стыда — поймали меня в свою тюрьму.
Не издавая шума, я прочь рванул от этого озера и направился к тому месту, где привязал к кусту своего коня. Вскочив в седло, я во весь опор нёсся верхом на коне к городским воротам, стремясь быть как можно дальше от того места, где так жестоко разбились мои надежды.
И ведь что самое худшее — никуда не исчезло моё мучительное желание обладать этим юнцом, который представился мне именем Катрин Легуа, и держать его в своих объятиях!

…
С тех пор я начал часто слоняться по тому студенческому кварталу, в надежде снова встретиться с тем парнем. Даже спустя два года. Теперь я больше не могу спать с женщинами, с собственной женой — перед глазами стоит лицо этого мальчишки и его влекущие фиалковые глаза, чёрт бы его побрал! Я до помрачения разума любил Катрин, мне было двадцать, но я заплачу по счёту этому наглому юнцу, взявшему в плен моё сердце!

https://ficbook.net/readfic/8664973
После выпускного
Бенцони Жюльетта «Катрин»
Гет

R

Завершён

12

Фьора Бельтрами
автор

Дана Канра
бета
Пэйринг и персонажи:
Легуа Гоше/Легуа Жакетта, Катрин Легуа, Симон Лекутелье, Жан де Ксантрай, Арно де Монсальви, Лоиза Легуа
Размер:
15 страниц, 1 часть
Жанры:
AU
Крэк
Пародия
Романтика
Стёб
Флафф
Юмор
Предупреждения:
UST
Алкоголь
Намеки на отношения
ООС
Счастливый финал
География и этносы:
Франция
Занятия и профессии:
Студенты
Исторические периоды и события:
Современность
Отношения:
ER
Влюбленность
Дружба
Любовь с первого взгляда
Неозвученные чувства
Признания в любви
Развитие отношений
Сиблинги
Сеттинг:
Выпускные
Описание:
Катрин - студентка, за плечами у которой три года бакалавриата в Сорбонне. На носу выпускной, и Катрин твёрдо решила отметить праздник получения ею диплома на полную катушку...
Примечания:
Написано по смешнявке "Он позвонил мне утром, плакал, признавался в любви. А я мучительно пыталась вспомнить, где вчера так нажралась, кому дала свой номер и кто это, чёрт возьми, рыдает в трубку".
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Часть 1
29 сентября 2019 г., 00:53
      Просторная комната двухэтажного дома одного из респектабельных кварталов Парижа, двенадцатый округ Рёйи, утопала в холодном свете сберегающей лампы.
Сидя на табурете с мягкой подушечкой, одетая в кремовое платье длиной чуть выше колена и так подчёркивающее стройность фигуры, античной стилистики, и обутая в босоножки бледно-розовой расцветки на небольшой платформе, молоденькая девушка занималась тем, что наносила макияж на своё лицо, напоминающее перевёрнутый треугольник. Основа под макияж, тональный крем бледно-матового оттенка, немного пудры. На пухлых губах сиял вишнёвый блеск. Брови лишь слегка подкрашены коричневым карандашом. Немного фиолетовых и серебристых теней нанесла на веки и сделала чёрной подводкой стрелки — чтобы подчеркнуть необычный фиалковый цвет глаз.
В комнате девушка находилась не одна: другая девушка, на вид чуть постарше и ростом повыше, худощавого сложения и одетая в вечернее платье тёмно-синего цвета длиной до икр, с подстриженными асимметричным каре пепельными волосами, голубыми глазами цвета ясного неба и очками на остром носу, помогала ей уложить густой водопад золотистых волос в аккуратную причёску. И стараясь придерживаться античного стиля под стать выбранному платью своей младшей товаркой.
— Катрин, сестрёнка моя милая, какая же ты красавица! — с восхищением и нежностью воскликнула старшая из девушек. — Поверить не могу, что ты сегодня празднуешь вручение диплома…
— Я тоже поверить не могу, что до этого дня дожила вообще, Лоиза, — с невесёлой иронией ответила ей Катрин. — Три года угробить на эту грёбаную социологию. Тогда как сейчас я бы могла уже получать режиссёрский диплом.
— Катрин, но ведь жизнь твоя на этом не заканчивается, — Лоиза ласково погладила сестру по плечу и поцеловала в макушку. — Ты можешь сейчас поступить учиться на режиссёра, как мечтала ещё в школе, тебе ведь всего двадцать лет.
— Лоиза, мне обидно, что я три года назад не нашла в себе смелости пойти против воли родителей. Я пошла у них на поводу, а не сделала как ты — поступив на дизайнера. Вот о чём я жалею, — на мгновение лицо Катрин омрачилось, но потом она решительно расправила плечи и как будто стряхнула со своего лица мрачное выражение. — Но сегодня я оторвусь за все три года!
— Только разные виды алкоголя не смешивай, — Лоиза легонько толкнула Катрин кулачком в плечо.
Она в долгу не осталась, и обе девушки прыснули со смеху.
— Ну, вот, последние штрихи остались, — говорила Лоиза, украшая причёску Катрин шпильками с приделанными искусственными жемчужинками и цветочками. Закончив свою работу, доставляющую ей удовольствие эстетки, Лоиза на свой смартфон сделала несколько фото причёски Катрин со спины и дала посмотреть самой девушке, чтобы сестра смогла оценить плоды её трудов.
Катрин рассматривала фотографии того, что из себя представляла её причёска: корона из золотых кос, перевитых серебряными нитями, надёжно закреплена шпильками, две большие и чуть завитые пряди по обеим сторонам лежат на плечах Катрин,
— Лоиза, смотрится чертовски круто! Отпад просто, не оторваться. Выглядит обалденно… Спасибо, — с довольной улыбкой Катрин отдала сестре её мобильник.
— Так ведь не каждый день у младшей сестры выпускной, верно? — вопрос Лоизы был риторический.
— Действительно. Не каждый день празднуешь свободу от специальности, которая тебя бесит, — согласилась Катрин.
Мирные идиллические разговоры сестёр прервала мелодия вызова на телефоне Лоизы. Девушка нажала ответить и поднесла телефон к уху, приветливо проговорив:
— Добрый день.
О чём говорил собеседник на другой линии, Катрин не расслышала, но по ответам сестры поняла, о чём речь.
— Что? Такси уже прибыло? Возле дома? Белый «Citroen»? Хорошо, спасибо вам. Мы выходим. — Девушка прервала входящий вызов и убрала свой телефон в висящую на её плече сумочку. — Катрин, — обратилась уже Лоиза к сестре, — такси приехало. Пойдём.
— Ой, уже так быстро? — чуть удивилась Катрин, перебрасывая через плечо ремешок чёрного ридикюля и кладя внутрь свой телефон. Встав с табуретки, Катрин расправила складки на платье.
— Я же сказала — да. Пойдём скорее, — Лоиза взяла сестру за руку и решительно вывела из комнаты.
Катрин старалась успеть за сестрой, одной рукой держась за перила лестницы на первый этаж.
То и дело с губ Катрин слетали смешинки, девушка не пыталась сдерживать своё довольство, улыбаясь и вполголоса говоря:
— Мадонна, я дожила до этого дня! Выпускной… Я наконец-то сваливаю…
— Катрин, дочка, а ты короче платья не могла найти для выпускного? — недовольно полюбопытствовала одетая в спортивные серые штаны и розовую футболку немолодая женщина сильно старше средних лет, ждущая внизу лестницы вместе с немолодым мужчиной своего возраста.
— И этот макияж… Без него всё же было бы лучше. Слишком агрессивно, — вторил женщине мужчина в спортивных шортах до колена и в белой майке. — Ты уж извини, что я и мама не сможем быть на твоём выпускном, — добавил мягче мужчина. — Маме твоей сегодня что-то очень дурно.
— Мам, пап, зависть — деструктивное чувство, — с ласковым ехидством поддела их Катрин. — И я на вас не обижаюсь.
— Да, в самом деле. Катрин идёт на выпускной, а не в монастырь, — поддержала Лоиза младшую сестру, бегом уводя её за руку из дома.
— Катрин, только на барных стойках не танцуй! И в два ночи чтоб были дома, марку и номер такси чтобы обязательно сфотографировали и прислали! — кричал вдогонку мужчина.
— Лоиза, умоляю, следи, чтобы Катрин в дрова не налакалась! — кричала девушкам вслед женщина.

Лоиза и Катрин тем временем стремглав выскочили из дома, сбежали вниз с крыльца по лестнице и устроились в такси на заднем сидении, сказав водителю ехать к зданию университета Сорбонна.
Дорога отняла у них не очень много времени. Весь путь Лоиза то отвечала на сообщения родителей в viber, что на выпускном с Катрин всё будет в порядке, и она приглядит за сестрой, чтобы та вела себя прилично и не напивалась в стельку. То она несколько взволнованно следила за временем на телефоне, чтобы не опоздать на вручение дипломов.
Катрин же опустила стекло машины со своей стороны, где сидела, подставляя лицо порывам ласкового ветра и ещё не ушедшему на покой солнцу — хотя близился вечер. Этот июнь выдался безбожно жарким, но сейчас жара сдавала свои позиции.
Иногда Катрин делала фотки на своём телефоне для инстаграма, куда моментально всё отснятое выкладывала с припиской: «Еду при параде и счастливая на выпускной. Добби свободен!», вовлекая в это дело Лоизу — старавшуюся напустить на себя сердитый и чинный вид.
Быстро всплывающие уведомления о плюсах её новым публикациям немного тешили самолюбие Катрин.
— Катрин, ты бы окно машины закрыла, слышишь? И так спереди стёкла опущены, от твоей причёски же к середине выпускного ничего не останется! — выговаривала Лоиза сестре.
— Да ладно тебе, Лоиза, меньше паникуй. Погода просто прелесть! — радовалась Катрин, не сдерживая хихиканья.
— Вот посмотрю я на тебя, когда ветер плоды моих трудов спустит псу под хвост, — пробурчала с деланным недовольством Лоиза.
— Лоиза, хватит кукситься, лучше сфотографируемся, давай, — увела Катрин разговор в более приятное русло, подбив сестру на совместные фотки в инстаграм — где они обе улыбались, корчили рожицы, делали пальцами «козу» или знак «V» (победа), ставили друг другу рожки. Фотографии с сестрой Катрин сопровождала припиской: «Моя стилистка и оператор на сегодня — любимая сестрёнка. Лоиза, ты супер!», не забывая щедро сдобрить комментарии к фото смайликами.
— Катрин, ты ещё, в сущности, такой ребёнок. Ребячество из тебя с возрастом не делось никуда, — с доброжелательной грустинкой прошептала Лоиза на ухо сестре, приобняв её, не оставшись без такого же ответа Катрин.
— Лоиза, но быть взрослой — не значит скатиться в занудство, — с лёгким озорством Катрин ласково потрепала Лоизу по щеке и ущипнула за кончик носа, за что удостоилась игривого шлепка по рукам.
— Ну и заноза же ты в одном месте, — шутливо побранила младшую сестру Лоиза.

До университета таксист довёз двух сестёр довольно быстро. Лоиза недолго рылась в своей сумке в поисках кошелька, откуда достала деньги и расплатилась согласно тарифу.
Застегнув сумку, Лоиза вышла из машины, Катрин вышла следом. Обе попрощались с водителем и вместе с толпой других выпускников с выпускницами зашли в здание.
Университет встретил своих учащихся играющей во всю мощь современной музыкой, гирляндами из искусственных цветов и фото-коллажей на тему студенческой жизни — где были изображены учащиеся, принимавшие участие в конференциях, отличившиеся особо высокой успеваемостью, занимавшиеся волонтёрской деятельностью, хорошо себя показавшие в университетском театре.
Катрин как раз была среди тех, кто вкладывали все свои силы и способности в театр. Лоиза с восторгом не могла не отметить, что на нескольких фотографиях запечатлена её сестра — Катрин.
— Милая, ты и тут нашла способ заниматься любимым делом! — прохихикала Лоиза, обнимая сестру.
Часто к девушкам подходили поболтать одногруппницы и одногруппники Катрин, или же те, кто учились с ней на одном потоке, на том же факультете и курсе, подруги и друзья по театру, и со всеми Катрин успела перезнакомить свою старшую сестру.
Молодые люди и девушки, кому сегодня предстояло вручение дипломов, а потом и вечеринка после вручения в арендованном на ночь одном из лучших ночных клубов Парижа, обсуждали друг с другом свои планы после окончания университета, кто-то планировал годик отдохнуть, находились «камикадзе» — пожелавшие после бакалавриата пойти в магистратуру.
По крайней мере, так их окрестила мысленно Катрин — переживающая пряное наслаждение от того, что трёхлетний срок её обучения на нелюбимой специальности подошёл к концу, и она всю себя отдаст подготовке к вступительным экзаменам на факультет драматического искусства.
— Лоиза, позвольте заметить, вы очень красивая и элегантная девушка, — высказал комплимент Лоизе загорелый брюнет с зелено-карими глазами и заплетёнными в хвост ухоженными чёрными волосами. — Катрин, что же ты раньше не говорила, что у тебя есть очаровательная старшая сестра?
— Ландри, ты в пролёте, — Катрин дружески пихнула в бок товарища по учёбе. — Лоизе немного не интересны парни.
— К тому же ты тогда был несовершеннолетний, и меня бы посадили на срок, больше, чем ты весишь, — отпустила в адрес юноши доброжелательную шпильку Лоиза, чем вызвала одобрительный хохот товарок и товарищей Катрин по институту.
— Так вы больше по девочкам… — протянул Ландри разочарованно. — Это норма! Эх, жаль, что столь милые девушки интересуются другими девушками, конечно.
— Видишь ли, Ландри… — начала немного робко Катрин. — У нравящихся тебе милых девушек уже есть девушки.
— Да, как-то так. Я в отношениях с женщиной, которую люблю, в следующем месяце поженимся — уже заявление в мэрию подали о регистрации брака. Вынуждена огорчить, я даже не бисексуалка, — мирно пояснила Лоиза, уничтожив последние надежды Ландри.

Тема обсуждения однополой любви плавно перетекла в обсуждение темы предстоящего увеселения после вручения дипломов. Учащиеся обменивались своими планами на сегодняшний вечер, который перетечёт в ночь, болтали о своей повседневной жизни, обсуждали новинки кино.
Сделали много совместных фото на фоне обстановки университета, корчили на камеру смешные рожицы, пересылали друг другу фото в месседжерах.
Пока к ним не подошла элегантная пожилая женщина в светло-бежевом брючном костюме, с коротко подстриженными светлыми волосами и в очках-половинках, сползшими на переносицу.
— Дорогие мои студенты, скоро начнётся вручение, пройдите в актовый зал, пожалуйста, — объявила она мелодичным альтом.
— Да, мадам Иоланда, мы идём, — откликнулась Катрин, и вместе с сестрой прошли в пышно украшенный актовый зал, заняв себе два сидения в первом ряду по центру.
Постепенно зал наполнялся выпускающейся из стен университета молодёжью, их родителями и другими родственниками, учителями и руководством Сорбонны.
— Что, Катрин, не можешь дождаться получить диплом на руки и свалить? — ласковым шёпотом подначивала сестру Лоиза.
— Не то слово, — ответила Катрин, хихикнув. — Я три года этой социологии отдала. Получу диплом — и отдам папе с мамой. Это же они хотели, а не я.
— Так что, Катрин, дальше на режиссёра пойдёшь учиться? — живо поинтересовался севший рядом с Катрин Ландри.
— Ага. Наконец-то я буду учиться для себя и на любимой специальности, я дожила до этого дня! — Катрин сжала в замок руки и зажмурила глаза, широко улыбнувшись.
— Здорово, молодые люди! Привет, Лоиза! — раздалось слева от Лоизы, которая вздрогнула, и в сидение рядом с ней сел, откинувшись на спинку, широкоплечий и атлетически сложенный мужчина около тридцати лет. Его внешность выдавала в нём любителя покуролесить, впрочем, оставившего свои былые увлечения молодости, но вот на лице следы любви к пьяным кутежам остались.
— Привет, Кабош, — бесстрастно поздоровалась с мужчиной Лоиза, наблюдая за тем, что творится на сцене актового зала, как проверяют исправность микрофонов и регулируют громкость музыки.
— Какими судьбами здесь, красавица? Соскучилась по студенческим годам? — большая ладонь Кабоша накрыла тонкую и маленькую ладонь Лоизы, но девушка в восторге от этого не была и оттолкнула его ладонь.
— Сопровождаю Катрин на выпускной. Сегодня у неё вручение диплома, — пояснила Лоиза.
— Я всё поговорить с тобой хотел давно… Тот наш разговор пару лет назад… — немного замялся Кабош. — Ты по-прежнему отказываешься со мной встречаться?
— Симон, мы это уже обсуждали, — устало отвечала Кабошу Лоиза. — Я лесбиянка, у меня есть невеста Одетта Шандивер, мы через месяц играем свадьбу. Ещё вопросы есть?
— Но ты не похожа на лесбиянку, Лоиза. От слова «совсем», ты не можешь ею быть, — недоумевающе Кабош почесал висок.
— Ах, какая жалость! Я забыла надеть сегодня свой радужный костюм! Ведь мы, ЛГБТ, только в радужной униформе и расхаживаем, чтобы — не приведи Мадонна! — нас не попутали с гетеро! — ёрничала Лоиза сердито.
— Слушай, Кабош, Лоиза тебе давно сказала, что не будет с тобой встречаться, что ей нравятся девушки, — осточертело Катрин слушать излияния неудачливого поклонника сестры. — Ко мне мальчик лет десяти подкатил в «Доте» и предлагал встречаться. Я ему спокойно отказала, сказав, что мне двадцать. Мы продолжили игру и дружелюбно пообщались, больше он эту тему не поднимал. Что с тобой не так, если десятилетний ребёнок лучше понимает отказ, чем ты?
— Я даже специально поступила учиться на дизайнера в Лондон шесть лет назад, лишь бы с тобой не пересекаться и избегать нежелательного внимания, но ты с разных фэйковых аккаунтов добавлялся ко мне в Фэйсбуке, — мрачно заметила Лоиза. — И хватит уже мне через Катрин записочки передавать, мы не в «Гарри Поттере» и Катрин — не почтовая сова.
— Правда, месье, оставьте эту затею — подкатывать к Лоизе. Я тоже был разочарован, что у такой милой девушки давно есть девушка. И ничего, пятая точка у меня не отвалилась, — подключился к разговору Ландри.
— Эх, Лоиза, тебе двадцать четыре года, а всё не перебесишься, дурью маешься. С возрастом вроде бы должна пройти эта тяга к девушкам, — невесело хмыкнул Кабош. — Мужика бы тебе хорошего…
— Симон, я понимаю. Наличие мужика хорошего очень тебе помогло, но не нужно это советовать всем как панацею, — совершенно случайно вырвалось у Катрин, что вызвало смех у Лоизы и Ландри, а затем пошла цепная реакция и у тех, кто сидел рядом с ними и слышал разговор.
Кабош что-то со злостью пробурчал про то, что Катрин ещё в детстве была редкой язвой.
— Чёрт, Катрин, ну ты жжёшь, — прошептала несколько шокированная Лоиза на ухо сестре.
Катрин, немало сконфуженная, вжалась спиной в спинку своего кресла, точно желая в нём раствориться, стать как можно незаметнее.
Между тем студенты и студентки со своими близкими заполнили актовый зал, преподаватели заняли свои места на сцене за трибунами.
Директор и его заместители выступали с речью, рассыпались в поздравлениях и в добрых пожеланиях тем, кто выпускается из стен заведения. Далее шла банальность про жизнь, полную «приключений и открытий», про каждую распахнутую дверь и успешную карьеру. Расписывались плюсы высшего образования, вот с чем уж точно не поспоришь.

Отдельного благодарственного слова удостоились родители выпускающихся студентов и студенток.
Катрин отстранённо слушала речи со сцены, Лоиза вела видеосъёмку всего происходящего на камеру своего смартфона.
Ландри с полуулыбкой слушал, о чём говорилось со сцены, но как-то рассеянно.
Кабош сидел мрачнее тучи, исподлобья глядя на Лоизу с выражением какого-то разочарования и злой тоски.
Наконец закончились речи, и было объявлено о начале церемонии вручения дипломов. Вызывали по факультетам и в алфавитном порядке, что-то говорили ободряющее и напутственное перед тем, как отдать диплом в руки.
Юноши и девушки, когда их фамилию с именем вызывали, поднимались на сцену, принимали из рук директора и деканов свои дипломы и расписывались в получении, роняли «спасибо» и становились в ряд.
Когда же дошла, наконец, очередь до Катрин Легуа, когда прозвучали со сцены её имя и фамилия, Катрин подскочила, точно подброшенная пружиной, довольная донельзя — она решительно взошла по ступенькам на сцену. Из рук директора она взяла свой долгожданный и выстраданный диплом, расписалась в получении.
— Уважаемые дамы и господа, преподавательский состав и выпускники! Я хочу сделать одно заявление, — объявила Катрин в микрофон, который одолжила у директора. — Я счастлива наконец-то держать в руках плод моего трёхлетнего труда. Я рада сейчас стоять здесь на этой сцене, и я благодарна всем, кто делали моё обучение в Сорбонне приятным. Сегодня хозяин подарил Добби диплом, и теперь Добби свободен! — ликующе воскликнула Катрин.
Актовый зал прорезала тишина, и было даже слышно, как прибегла к фэйспалму переживающая испанский стыд Лоиза и потом снова вернулась к съёмке выпускного сестры, слышались одобрительный смех и восклицания других молодых людей с девушками, что фразочка Катрин очень жизненная.
— Уж извините, мадемуазель Легуа — носок положить в ваш диплом не успел, — пошутил директор.
После вручения дипломов бывшие студенты и студентки устроили импровизированные фотосессии. Фотографировались друг с другом, со своими близкими, с преподавателями, и что добавляло хорошего настроения — педагоги не были чужды такой забаве, как дурачиться и корчить рожицы на фото.
Катрин, Ландри и Лоиза сфотографировались втроём на сцене, и как нельзя, кстати, у Лоизы была в сумке селфи-палка. Сумка же старшей из сестёр Легуа оказалась настолько удобной и вместительной, что в неё без скрипа поместился диплом Катрин с вложенными в него наградами за участие в деятельности студенческого театра.

Когда Катрин и Ландри стояли в обнимку, а Лоиза их фоткала, Катрин случилось схлестнуться взглядами с одним молодым человеком — высоким и статным, явно много времени уделяющим спорту, что было заметно по его подтянутой фигуре. На смуглом квадратном лице юноши глядели немного грустно чёрные глаза, красиво спускаются до плеч ухоженные чёрные волосы.
На обеих руках юноши от запястья до локтевого сгиба татуировки кельтской тематики — это Катрин могла видеть благодаря тому, что рукава белой рубашки были засучены чуть выше локтей. Поверх рубашки надета чёрная жилетка. Чёрные ботинки из кож зама хорошо смотрелись с чёрными брюками и такого же цвета ремнём. На одной лямке висел сине-белый рюкзак на плече молодого человека.
Несколько секунд парень не отрывал взгляда от Катрин, но в смущении опустил глаза — стоило Катрин поёжиться как будто от холода и нахмуриться.
— Катрин, что с тобой? Всё хорошо? — обеспокоенно спросила у сестры Лоиза, уводя её под руку из актового зала.
— Да, Лоиза. Я в порядке. Только вот тот юноша… не помню, где могла его видеть, и пересекались ли раньше, но вид у него при взгляде на меня был очень грустный… — чтобы развеять замешательство, Катрин достала из своего ридикюля две мятные жвачки из упаковки и отдала одну сестре, вторую жевала сама.
— Ты про какого юношу? — немного не поняла Лоиза.
— Смуглый, глаза чёрные, волосы чёрные до плеч, рукава забиты тату кельтской тематики. — Катрин задумчиво поджала губы.
— Катрин, мы уже все скоро будем отъезжать. Нанятый автобус через полчаса едет в клуб, — мягко напомнила Катрин подошедшая к ней с сестрой мадам Иоланда.
— Да, мадам Иоланда, мы идём, — отозвалась Катрин, взяв под руку Лоизу, и вместе девушки направились со всеми на улицу, к ожидающему туристическому автобусу.
Преподаватели и выпускники занимали места, водитель пил сок из бутылки. Лоизе и Катрин повезло найти себе два места в самом конце автобуса. Катрин сидела возле окошка и наблюдала догорающий закат, Лоиза немного размяла уставшие от хождения на каблуках ноги.
Исправно работающий кондиционер в автобусе и уютные мягкие сидения идеально располагали к тому, чтобы расслабиться и весь путь до клуба немножечко вздремнуть перед предстоящей вечеринкой в честь выпускного.
На противоположной стороне от сестёр Легуа сидел тот увиденный младшей из них странный юноша. Только теперь он был не один. Рядом с ним сидел, вероятно, его друг — молодой человек телосложения не менее спортивного, одетый в официальный костюм, запястья его обеих подкачанных рук украшали татуировки с изображениями скандинавских рун, рыжие волосы заплетены в хвост.
Двое парней о чём-то переговаривались.
— Так на какую ты девушку залип, говоришь? — тихо поинтересовался рыжий.
— Та блондинка в кремовом платье, которая будто античную богиню косплэит. Золотоволосая, — так же шёпотом ответил брюнет. — Я уже давно подписан на её инстаграм.
— А что не познакомишься вживую и не скажешь, что она тебе нравится? — читалось в карих глазах рыжеволосого юноши крайнее недоумение. — Ты мастер тупить и маяться.
— Похоже, у неё есть парень, она сегодня с каким-то юношей обнималась, — мрачно проронил брюнет. — А до выпускного у неё три года был роман с деятельностью студенческого театра.
— Будь у неё парень, она бы уже давно залила в инсту много совместных фото с ним в обнимку и за просмотром романтических комедий, — рыжий слегка хлопнул по плечу своего друга. — И всё это сопровождалось бы приписками с выражением безграничного счастья. Сегодня перестань косплэить слоупока и предложи ей хотя бы в кино вместе выбраться, как раз ремейк «Короля льва» скоро выходит.
— Да, думаю, ты прав. Спасибо. Лучше всё же один раз рискнуть, пусть нарвёшься на отказ, чем потом сожалеть о не сделанном, — согласился брюнет.
Автобус между тем тронулся с места, закрылись двери.

Катрин и Лоизе не было дело до того, о чём говорят те два парня на противоположной стороне от них. Сёстры разговаривали о своём и подслушивание чужих разговоров их совершенно не интересовало.
Катрин страстным шёпотом делилась с Лоизой своим восторгом, что кончился её трёхлетний Ад. Говорила, что ощущает себя Жаном Вальжаном, которого освободили с каторги, или сбежавшим из Азкабана Сириусом Блэком. Социологию она сравнивала с дементорами, которые из неё словно всю радость высасывали.
Лоиза кивала словам Катрин, сочувственно гладила её по плечу и говорила слова одобрения, что теперь три года позади, и Катрин сможет поступать — куда заблагорассудится, к чему лежит душа, диплом же родители пусть хоть в рамочку повесят на стене.
За разговорами о планах время пролетело незаметно, автобус прибыл на место. Найти, где припарковаться, труда особо не составило. Клуб для проведения выпускного вечера руководство университета и впрямь арендовало самый лучший в городе.
К приезду вчерашних студентов как раз было приготовлено много разнообразной еды, дразнящей ноздри своими запахами, столы едва ли не ломились от такого обилия лакомств, бутылки изысканных вин стояли на столах, сервизы для еды самой изящной работы. Громко, но всё же не оглушающе и не раздражающе играла музыка.
Дорогая мебель — помимо стульев с резными ножками и спинками, в клубе было много аккуратных и мягких диванчиков, где бы люди могли восстановить силы.
Имелось даже караоке для любителей и любительниц показать свои вокальные данные. Танцплощадка — рассчитанная для того, чтобы ничто не стало препятствием, если вдруг гостям захочется потанцевать.
В помещении царил лёгкий полумрак, и витали негустые облака приятно пахнущего дыма.
Катрин, как пообещала самой себе, в этот вечер отрывалась на выпускном как могла. «Пострадали» от её действий Лоиза и Ландри, которых Катрин вовлекла в распевание песен в караоке.
Ландри и старшую из сестёр Легуа не спасли даже отговорки, что у них нет голоса и нет музыкального слуха, будто у них на ушах потанцевало медведей десять. Быть может, с кем-нибудь подобные отмазки и могли прокатить, но только не с Катрин.
Кому, как не Катрин, было знать, что её друг и сестра обладают хорошими голосами, только они оба слишком много себе запрещают — быть яркими, привлекать к себе внимание.
Так что Лоиза и Ландри никак не отвертелись от Катрин с её предложениями петь в караоке песни ZAZ, Милен Фармер и Alizee с песнями Эдит Пиаф.
Ландри с Лоизой только первые минуты делали вид, что считают идею Катрин не самой удачной, но потом ничего, смирились, даже вошли во вкус и раскрутили Катрин спеть втроём песни группы «Nirvana» — к великому удовольствию самой Катрин.
Причём очень много было тех, кто им аплодировал.
Наконец троице надоело петь, они присоединились к другим выпускникам и учителям — отмечать получение дипломов, и аппаратура могла немного от них отдохнуть.
Катрин и Лоиза с Ландри присоединились к остальным отмечать выпускной. Катрин и Ландри продегустировали почти все виды алкоголя, заедая это дело закусками. Лоиза ела мало, но зато налегала на безалкогольные напитки, позволив себе выпить только полтора бокала вина.
Родственники студентов делились радостью друг с другом, что наконец-то их драгоценные чада выпустились из университета, вчерашние студенты радовались концу обучения и своим дипломам, всеобщие восторги разделяли и учителя.
Правда, у родителей выпускников и выпускниц теперь стояла нелёгкая задача — следить, чтобы вкушающие свободу повзрослевшие дети не налакались до состояния брёвен.
И Лоиза была в числе тех родных, пытаясь урезонить Катрин.
— Катрин, ты выпила уже достаточно, — твёрдо отрезала Лоиза, забирая из рук сестры штоф виски.
— Лоиза, я же чуть-чуть! — Катрин силилась отобрать обратно свой напиток.
— Твоё «чуть-чуть» было четыре штофа назад! — возразила старшая Легуа сестре, перекрикивая музыку в заведении.
— Эй, Катрин, пойдём танцевать? — окликнула Катрин одна девушка с её курса. Согласно кивнув, Катрин проследовала за однокурсницей на танцпол, перед этим попросив Лоизу убрать в сумку босоножки, которые сняла. Сумка Лоизы оказалась достаточно вместительная и для этой ноши.
Ди-джей включил другой музыкальный трек — одну из песен Pink.
Хоть Катрин довольно хорошо владела английским языком, сейчас она совершенно не грузила свою голову тем, как переводятся слова этой песни — она наслаждалась, жила настоящим моментом, танцевала до чувства лёгкой усталости в босых ногах, не боясь того, что от слишком активных движений в танце растреплется её причёска.
Сегодня был первый день её свободы, её праздник в честь начавшейся новой поры в её жизни — когда Катрин будет отныне решать свою судьбу сама, и никто больше не посмеет на неё давить, особенно в вопросах получения образования.

Катрин приезжала на сегодняшний выпускной с твёрдым намерением оторваться за все три года, что она училась на нелюбимой специальности, и это намерение Катрин со всем пылом воплощала в жизнь.
Когда же сменилась музыка, и зазвучала песня «My Heart Will Go On», Катрин не отказала себе в таком удовольствии, как ответить на приглашения потанцевать вместе вальс от сокурсников. За ней последовала песня «Io Ti penso amore». «La Isla Bonita» и «Cambio Dolor».
Звучали испанские мотивы, так и зажигающие в голове желание от вальсов перейти к фламенко или фандаго.
Катрин была немного не в том состоянии, чтобы запоминать всех, кому в этот праздник в честь окончания учёбы подарила танец, но те двое друзей — брюнет и его рыжий спутник — были в их числе. С ними она даже обменялась номерами телефонов.
За тем, как Катрин наслаждается выпускным вечером и танцами, наблюдала бдительно Лоиза, не скрывающая своей довольной улыбки, что Катрин прекратила активно дегустировать алкоголь и подалась в приверженки культа музы танцев Терпсихоры.
С азартно и алчно горящими фиалковыми глазами, с румяными щеками — что не мог скрыть даже слой макияжа на лице, с причёской, которая успела всё же растрепаться, всем существом и с восторгом отдавшаяся любимому занятию — Катрин была прекрасна.
Во время исполнения одного из танцев под зажигательную музыку с испанскими мотивами темноволосый молодой человек притянул Катрин к себе за талию и так крепко прижал к себе, что у девушки на мгновение перехватило дыхание.
Сама не понимая, что творит, быть может — дало о себе знать количество выпитого алкоголя, Катрин обвила руками шею юноши и жадно прильнула своими губами к его губам, её партнёр по танцам поначалу с такой же жаждой отвечал на поцелуй, но всё же опомнился и мягко отстранил от себя Катрин.
— Ты же сейчас пьяна, сознание изменённое. Ты очень красива, но… в другой раз — как протрезвеешь, — мягко объяснил юноша свой поступок.
Взяв её руку в свою, он чуть склонился в поклоне и коснулся губами ладони девушки. Учтиво пожелав ей приятного вечера, он удалился к барной стойке и заказал себе латте.

Внезапная боль в височной части заставила Лоизу схватиться за голову.
Девушка оставила свой наблюдательный пост и прошла к увлечённо танцующей Катрин. Несмотря на громкую музыку, Катрин всё же расслышала обращённые к ней оклики сестры.
— Катрин, я отойду на минутку. Будь здесь. Только спрошу у кого-нибудь таблетку от головной боли, — предупредила Лоиза младшую сестру.
— А тебе не станет хуже? Может, мне с тобой пойти? — забеспокоилась немного Катрин, перекрикивая музыку.
— Нет, я справлюсь. Скоро вернусь, — быстро чмокнув Катрин в щёку, Лоиза ушла добывать себе обезболивающее.
Поиски её увенчались успехом — в сумочке одной пожилой дамы из преподавательниц как раз оказалась спасительная пачка таблеток. Добрая женщина не поскупилась даже на две таблетки, которые Лоиза запила минералкой без газов.
Милая персона, столь любезно выручившая Лоизу парой таблеток от боли в голове, даже предлагала вызвать такси для Лоизы и Катрин, но встретила благодарность и вежливый отказ со стороны старшей Легуа — не захотевшей портить праздник младшей сестрёнке, сказав, что ей скоро станет лучше.
Пожилая дама лишь сказала, что будет поблизости, и готова, в случае чего, помочь.
А пока что Лоиза сидела за столом и уныло рассматривала дно своего стакана с недопитой водой.
Ди-джей тем временем включил песни группы «Linkin Park», кто из выпускников и выпускниц был высокого мнения о своих вокальных данных, те подпевали, что действовало на нервы Лоизе — головная боль которой проходила очень медленно.
— А вот и ты! Везде тебя ищу! — послышался вблизи Лоизы громкий мужской голос, вскоре и сам его обладатель — Кабош — сел на стул рядом с ней.
— Ты искал меня? — переспросила устало Лоиза.
— Ты здесь не скучала? Всё было хорошо, пока меня не было?
— Спасибо. Всё было хорошо, Симон. Пока тебя не было, — случайно вырвалось у Лоизы.
— Кстати, это не твоя дражайшая сестричка Катрин сейчас на барной стойке выплясывает и песни горланит? — пальцем Кабош указал на облачённую в кремовое платье девичью фигурку, танцующую в такт музыке на барной стойке. Изрядно поднабравшуюся девушку пытались урезонить бармен и ещё двое юношей — брюнет и рыжий, уговаривая её слезть с барной стойки и перестать налегать на кальвадос.
Девушка же во всю силу лёгких, впрочем, идеально попадая в ноты, несмотря на опьянение, пела песню «Numb».
— Катрин, твою же душу! — узнав свою сестру, вскричала Лоиза и подскочила, взвившись, со своего стула, рванув без промедления к барной стойке и стащив вниз с неё жутко недовольную Катрин. — Ты что творишь?! Напилась — так веди себя прилично и сядь тихо на диванчик!
— Лоиза, да что ты заладила? Праздник же, выпускной! — возмутилась Катрин, схватив сестру за руку и потащив её к танцполу, но Лоиза упрямо оттеснила Катрин к одному диванчику в трёх метрах от барной стойки и заставила лечь.
— Дорвалась до бесплатного, — пробурчала Лоиза, подкладывая под голову Катрин подушку.
— Лоиза, ты хоть иногда сварливого консьержа отключаешь? — сердито взвилась Катрин, подскочив на своём ложе, но сестра заставила её лечь обратно. — У меня выпускной, я хочу веселиться, и в гробу я видела в такой день «сухой закон»! — Но тут к горлу Катрин подкатила дурнота, лицо позеленело. Прижав ладонь ко рту, Катрин старалась глубоко и медленно дышать.
— Катрин, ты что? Что с тобой? — встревожилась Лоиза, гладя Катрин по растрёпанным волосам.
— Что с тобой? Тебе паршиво? — наперебой спрашивали изрядно поднабравшуюся девушку двое молодых людей.
— Кажется, меня сейчас вырвет! — простонала сдавленно Катрин, крепче прижав ко рту ладонь.
— Я принесу воды! — выкрикнул рыжий и убежал.
— А я пакет найду! — брюнет бегом рванул к барной стойке, выпросив у бармена большой бумажный пакет, тут же быстро вернувшись с добычей к Катрин, вручив пакет ей.
Катрин не замедлила воспользоваться любезно ей принесённым пакетом — её стошнило тем, что она съела за этот вечер, причём неоднократно, и ещё приходилось тщательно сморкаться, чтобы избавиться от частичек пищи в носу. Как раз вовремя подоспел и рыжеволосый молодой человек со стаканом воды, сосуд Катрин опустошила в считанные мгновения.
На какое-то время ей немного полегчало. Но потом дурнота и рвота накатили на неё по-новой.
Лоиза и те двое молодых людей не отходили от неё. Лоиза надевала на ноги Катрин её босоножки и помогала сестре удобнее устроиться на диванчике.
— Чёрт, никогда мне так фигово не было, — пожаловалась Катрин слабым и сдавленным голосом.
— Я же говорила тебе столько не пить, — сочувственно покачала головой Лоиза, поглаживая Катрин по плечу. — Разве ты меня слушала…
— Лоиза, вот только не надо, не добивай, — умоляюще простонала Катрин, и её снова начало подташнивать, но в этот раз хотя бы не рвало.
— Ты, наверное, разные виды алкоголя смешивала, как пить дать, — констатировал факт темноволосый юноша. Потом он снова удалился за пакетами — только в этот раз принёс несколько бумажных и целлофановых, отдав их Катрин.
— Тебе что-нибудь ещё нужно? Может, ещё воды? — поинтересовался у Катрин рыжеволосый молодой человек.
— Да. Пожалуй. И ещё убей меня нафиг, — выдавила Катрин из себя, подавляя рвотные позывы.
— Жан, пока побудь с Катрин и её сестрой, а я им такси вызову, ладно? — удовлетворившись кивком друга, брюнет куда-то отошёл на пару минут, по крайней мере — Лоизе показалось, что он отсутствовал примерно столько. Вернулся немного приободрённый. — Всё в порядке. Я такси вызвал и через электронный банк оплатил. Скоро подъедет. Пока подождём.
— Чёрт возьми, приглядела я за младшей сестрой, называется, — проговорила невесело Лоиза, сев на краешек дивана и погладив свернувшуюся калачиком Катрин по спине. — Стоило ненадолго отойти за обезболиками, так сестричка в отрыв…
— Ну, она же выпускной вечер отметить нацелилась, а не в монастырь уйти, — проговорил тихо рыжий юноша.
— Боже мой, что у вас происходит? — к дивану, на котором лежала совершенно никакая Катрин, подошла мадам Иоланда. — Катрин, тебе плохо?
— Да, мадам Иоланда. Катрин нехорошо. Я увожу её домой, такси уже вызвали, — заверила свои слова кивком Лоиза, бросив сопереживающий взгляд на постанывающую Катрин, которой снова пришлось прибегнуть к предусмотрительно ей предоставленным пакетам — когда снова напала тошнота и рвота.
Мадам Иоланда быстро убежала к барной стойке и так же быстро вернулась со стаканом воды и добытым в её сумке лекарством как раз на случаи сильного опьянения, дав Катрин всё это выпить. Катрин не протестовала, сделав то, что сказано.
— Может, врача вызвать? — предложила преподавательница.
— Нет, спасибо, не нужно, — выдавила из себя Катрин. — Мне немного становится лучше.
— О, а вот и такси. Уже приехало. Белый «Пежо», — брюнет показал высветившееся сообщение на экране его смартфона. — Пора идти. Вот мой номер. Отпишитесь, как доберётесь домой, — протянул он с этими словами бумажку Лоизе — с написанным на ней его номером мобильного.
Лоиза кивнула, бумажку убрала в небольшой внешний карман своей сумки.
Вместе Лоиза и тот черноволосый юноша помогли Катрин подняться с диванчика и выйти из клуба. Втроём дошли до машины. Парень без всяких просьб помог Лоизе устроить на заднем сидении такси пьяную Катрин, нашедшую способ справляться с тошнотой — дуть в пакет. И только когда Лоиза села в салон машины рядом с сестрой, он закрыл дверцу, и удалился обратно в клуб.
Лоиза продиктовала адрес, водитель тронулся с места, ловко лавируя между потоками машин.

Катрин становилось немного лучше, по крайней мере — перестало рвать, хотя иногда одолевала тошнота, но опущенное стекло в машине и порывы свежего ночного воздуха благотворно сказались на её самочувствии.
Ветер дул в лицо Катрин, трепал пряди волос, что вызывало у Катрин лёгкую улыбку.
— Катрин, пожалуйста, придём домой — веди себя тихо. Нечего будить родителей — не то нам обеим мозг вынесут, — упрашивала Лоиза сестру, заметив за поворотом родной дом, таксист остановился прямо рядом с домом.
— А ты думаешь, у меня есть силы буянить? — уныло отозвалась Катрин. — Сейчас я хочу доползти до кровати и немного сдохнуть.
— Ладно, мы приехали. Я выйду и помогу тебе, — сопроводила Лоиза свои слова усталой улыбкой. — Я не помню, мы вам сколько должны? — обращён был уже её вопрос к таксисту.
— Нисколько, мадам, ваше такси оплатили, — был ответ таксиста. — Доброй ночи.
— Спасибо, вам тоже доброй ночи, — Лоиза вышла из машины, потом помогла выбраться Катрин, крепко и надёжно её удерживая, чтобы не упала.
Таксист уехал. Лоиза помогла сестре подняться по ступенькам, на самую ближайшую ступень к крыльцу Катрин присела.
Порывшись в сумочке, Лоиза нащупала ключи и открыла ими входную дверь. Затем она помогла Катрин подняться и завела в дом, закрыв входную дверь, и только потом убрала свои ключи обратно в сумку.
— Наконец-то мы дома, хвала небесам, — проговорила Лоиза.
— Лоиза, у меня голова что-то кружится, — тихонько пожаловалась Катрин. — Проводишь до моей комнаты?
— Конечно. Не вопрос. Пойдём, — Лоиза взяла под руку Катрин и вместе с ней поднимаясь по лестнице в комнату младшей Легуа. Другой рукой она держалась за перила лестницы, чтобы не упасть вместе с Катрин.
До спальни Катрин сёстры дошли, почти не производя шума, домом властвовала тишина, родителей они не разбудили. Точнее Лоиза довела шатающуюся и едва стоявшую на ногах Катрин до её комнаты и помогла улечься в постель, перед этим сняла обувь с ног Катрин и поставила рядом с кроватью. В изножье кровати она кое-как побросала её с Катрин ридикюль и сумку.
— Спасибо, что доволокла моё пьяное физическое тело домой, — поблагодарила Катрин сестру, чуть улыбнувшись.
— Пожалуйста. И на будущее — когда я тебе говорю, чтобы ты не пила так много, может быть, стоит для разнообразия последовать совету… — ласково поддела Лоиза Катрин и вышла из спальни.

Вернулась она уже с большим тазиком и поставила рядом с кроватью так, чтобы Катрин было удобно до него дотянуться.
Катрин кое-как нашла в себе силы на небольшую ребяческую выходку — дотянулась до своего ридикюля, достала оттуда телефон и сделала фото тазика, выложив в инстаграм с припиской: «Мой закадычный друг на всю эту ночь после выпускного. Надеюсь выжить утром после пробуждения».
Тазик Лоиза принесла на тот случай, если сестру снова будет мучить тошнота и рвота.
— Подумать только, я ведь никогда не напивалась, тем более до такого… — проронила задумчиво Катрин, потихоньку начиная проваливаться в сон.
— Оно и понятно, ты хотела оттянуться за все эти три года, — понимающе заметила Лоиза, достав из сумки свой телефон с бумажкой, которую ей дал тот юноша в клубе, вызвавший такси для Катрин и для неё.
Набрав на сенсорной клавиатуре его номер, Лоиза выбрала вариант «отправить сообщение».
«Привет. Это Лоиза — сестра Катрин. Мы добрались домой благополучно, всё хорошо. Спасибо, между прочим. Ты очень нам помог». — Бегло Лоиза набрала этот текст и отправила. Отчёт о том, что сообщение отправлено, пришёл мгновенно.
Ответ от молодого человека пришёл незамедлительно: «Пожалуйста. Рад, что вы нормально добрались. Доброй ночи. Катрин привет».
Со спокойной теперь душой Лоиза улеглась спать на другом краю кровати, благо, что места хватило бы ещё для одного человека, и последовала примеру засыпающей Катрин.
Девушка посчитала, что будет лучше переночевать сегодня в комнате младшей сестры на тот случай, если ей станет хуже. Но опасения Лоизы не оправдались, так что эта ночь прошла спокойно.

Пробуждение для Катрин выдалось не из самых приятных. Вчерашнее веселье заявило о себе сильными болями в голове, головокружением и страшной сухостью во рту. К большому облегчению Катрин, на тумбочке рядом с кроватью её ждали кофе и маленькая баночка корнишонов. Катрин первым делом выхлебала из банки весь рассол. И только потом сточила корнишоны и выпила кофе. По крайней мере исчезло ощущение, будто во рту коты нагадили.
— Чёрт возьми, башка трещит, это какой-то ад, — простонала Катрин, кое-как подняв своё тело от кровати. Неловко она стянула с себя вечернее платье и повесила на плечики в шкаф, переодевшись в простые футболку и шорты.
Покинув свою комнату на нетвёрдо стоящих ногах, Катрин спустилась в гостиную и достала из ящика подставки под телевизор аптечку. Откопала жалкие остатки таблеток от головной боли, которые в кухне запила водой из-под крана. После Катрин поднялась наверх и прошлёпала босыми ногами в ванную комнату, недолго подержала свою голову под включённым краном с холодной водой, наскоро посушила волосы полотенцем. Затем она вернулась к себе в комнату, стараясь не попасться никому на глаза. Но проходившая мимо в направлении ванной Лоиза её заметила.
— А, проснулась уже, кутящая красавица, — с доброжелательной и тёплой иронией поприветствовала Лоиза младшую сестру. — Ты выпила кофе, те корнишоны с рассолом тоже приговорила? Тебе оставила.
— Да, спасибо. Мне уже лучше. Но башка трещит просто адски, — выдавила из себя измученно Катрин, уйдя обратно в свою комнату.
Рухнув на кровать, Катрин закрыла глаза и попыталась ещё немного подремать, но помешал ей телефонный звонок.
— Доброе утро, Катрин у телефона, — пробормотала она в трубку.
— Катрин, рад тебя слышать! Боже мой, твоими стараниями вчерашний вечер был для меня самым ярким, счастливым, я никогда не испытывал ничего подобного, как вчера с тобой… Твой танец на барной стойке, исполнение песен «Linkin Park», твоё жизнелюбие, энергия, жажда жить, те подаренные мне совместные танцы… Именно такую девушку я всегда хотел найти!
— Слушай, не одного тебя плющит после того, что было вчера. У меня и без того голова раскалывается, а тут ты меня грузишь, — недовольно процедила с беспощадного похмелья Катрин. — Давай, ты сейчас ляжешь проспаться, я сделаю то же самое? И ты не будешь звонить с утра пораньше незнакомым девушкам, и не будешь нести всякий похмельный бред.
— Но я сейчас говорил серьёзно! У меня со вчерашней ночи стоит перед глазами твой образ, сияние глаз, улыбка, наш поцелуй… Я знаю, это прозвучит, возможно, глупо, но я люблю тебя! Люблю твой задор, твоё стремление жить на всю катушку, твой огонь — как ты все эти три года преданно посвятила студенческому театру, люблю твой артистизм и бесстрашие… — послышалось навзрыдное из трубки телефона, а потом и плач.
Катрин же мучительно пыталась вспомнить, как она вчера умудрилась так налакаться в хлам, кому она дала свой номер телефона, и кто это, чёрт возьми, признаётся ей в любви и рыдает в трубку.
— Так, стоп-стоп-стоп, я тебя не знаю, а может, и не помню. Меня несколько настораживают мужики, которые мне звонят, несут какой-то дикий сюрр и рыдают в трубку, — смогла выдать нечто осмысленное Катрин, оправившись от первого шока.
— Но как ты не помнишь? Нам же было хорошо вчера… Когда мы вместе танцевали, ты обвивала руками мою шею, наш поцелуй… Это нельзя так просто перечёркивать! — отчаянно и надрывно раздавался голос молодого человека через динамик мобильного телефона Катрин.
— Мы оба были пьяные, и я не похищала твою добродетель — так что претензии не к месту, — страдальчески простонала Катрин, тяжело осев на пол и прислонившись к шкафу. — К тому же я не знаю, как тебя зовут.
— Арно Монсальви. Я на тебя в инстаграме давно подписан. Хочу сказать, у тебя там очень много классных фото, — чуть веселее прозвучал голос молодого человека. — У тебя довольно оригинальный формат контента.
— Приятно познакомиться, Арно. Спасибо. Теперь у меня в анамнезе сталкер-фолловер, — невесёлой иронией отдавали слова девушки.
— Катрин, быть может, тот случай с нами на выпускном вечере не случайность, — вдруг проронил в задумчивости Арно.
— Ты что имеешь в виду?
— Знаешь, ведь ты мне давно нравишься, ещё с того дня, как мельком тебя на репетициях в театре студенческом видел.
— Арно, мне очень жаль. Я не думаю, что это хорошая идея — начинать отношения с пьянок на выпускном, — отрезала Катрин. — Спасибо, что вчера озаботился насчёт такси для меня и моей сестры.
— Да, пожалуйста. Рад помочь. Только зачем было лезть целоваться? — немного обиженно прозвучал вопрос Монсальви.
— Арно, извини меня за тот случай. Я бы вчера поцеловалась даже с Рене…
— Погоди-ка, а Рене — парень или девушка? — озадачился Арно, мучительно пытаясь припомнить, кого из сотоварищей по учёбе зовут Рене, и какого Рене пола.
— Вот именно, Арно. Я была в хлам, мне было бы фиолетово. Пока. Хорошего тебе дня, — пожелала Катрин молодому человеку.
— Постой, Катрин, пожалуйста! Не бросай труб!.. — фраза, которую хотел сказать Арно, оборвалась — Катрин прервала звонок. Послышались несколько коротких гудков.
«Всё, больше я до чёртиков не напиваюсь и свой номер телефона с пьяных глаз никому не раздаю», — решила в мыслях Катрин, улегшись обратно в постель.
С такой мыслью Катрин засыпала.
Сновидений у неё не было, зато она отдыхала после вчерашнего увеселения, когда ей случилось перебрать с выпивкой, последствия чего дали о себе знать этим утром. Вероятно, Катрин проспала бы подольше в своё удовольствие, но некто мягко теребил её за плечо.
Спросонья Катрин что-то полувнятно пробормотала, еле-еле разлепила глаза, и увидела перед собой лицо Лоизы.
— Что случилось? Только поспать прилегла, — сонно пожаловалась Катрин, встав с кровати и недовольно скрестив руки на груди.
— Катрин, тебя проведать пришли. Внизу, в гостиной ждут.
— А кто ждёт?
— А ты спустись и посмотри… С небольшим презентом.
— Ладно, конспираторша, я пойду, — Катрин улыбнулась сестре и чмокнула её в щёку перед тем, как покинуть комнату.
Спустившись вниз и пройдя в гостиную, Катрин буквально обомлела, завидев сидящим на диване молодого человека, с которым вчера танцевала и даже целовалась на пьяную голову.
Хоть события вчерашнего выпускного вечера Катрин помнила не очень отчётливо, но этого юношу не узнать не могла — чёрные глаза на смуглом квадратном лице, чёрные ухоженные волосы до плеч, от запястья до локтевого сгиба вытатуированные кельтские символы.
Только в этот раз юноша пришёл в лёгких штанах цвета хаки и белой майке, обутый в простые кеды серого цвета.
На коленях он держал большую плетёную корзину округлой формы и бежевого цвета, с увитой искусственной лозой винограда ручкой. На вид эта корзина была под завязку чем-то забита, только рассмотреть содержимое мешала упаковочная бумага со смайликами.
— Доброе утро, Катрин. Пришёл тебя проведать, — поздоровался с ошеломлённой девушкой Арно, потому что именно его персону Катрин лицезрела у себя в гостиной.
— Фак! Что за!.. Ты как мой дом нашёл?! — только и смогла выдать от шока Катрин, качая головой и скрестив на груди руки, с потрясением и неверием в глубине фиалковых глаз глядя на Монсальви.
— Геолокацию отключать надо, когда постишь фотки в инстаграм, как пьяная домой вернулась, — спокойно разъяснил Арно, поднявшись с дивана и подойдя к Катрин. — Держи, это тебе. — Арно протянул Катрин в руки корзину.
— Спасибо, это было неожиданно… но всё же приятно, — проговорила поражённо девушка. Взяв ношу из его рук, Катрин села на пол, Арно последовал её примеру.
Немного нетерпеливо она сняла с корзины упаковочную бумагу, застыв от изумления — по краям корзины выставлены небольшие бутылки воды без газов, серединка корзины заполнена пачками «Аспирина», «Prontalgine». Несколько видов средств от похмелья и от тошноты, от головных болей… Всех этих лекарств, рассчитанных на случаи трескающейся от боли головы и похмелья, хватило бы на год.
— Ты ограбил аптечный склад? — с доброй иронией Катрин отпустила шпильку в адрес Арно.
— Я подумал, что тебе после вчерашнего будет паршиво наутро. Вот и завёз гуманитарную помощь. Я на первом курсе по части выпить был не то, что любитель — профессионал, — с чувством неловкости поделился Монсальви этой частью своей жизни с Катрин. — Так что знаю, каково это. А ты, как я понял, совсем в этом новичок.
— Да, есть немного. Я обычно не пью алкоголь, тем более — так много. Вчера был праздник моей свободы, вот и понесло, — обронила с лёгкой небрежностью Катрин. — А вообще это самый оригинальный подкат на моей памяти…
— Ты о чём сейчас? — немного недоумевал Арно, внимательно всматриваясь в лицо Катрин.
— Ко мне по-всякому подкатить пытались. Но болеутоляющие средства с минералкой мне впервые приносят, зная, что у меня похмелье. Это было не шаблонно, ты начинаешь мне даже нравиться, — прокрались кокетливые нотки в пониженный голос Катрин.
— Так может быть, ты составишь мне компанию? Я хочу предложить тебе пойти на премьеру ремейка «Короля льва», — юноша явно не намеревался упускать такую возможность, как вытащить в кино Катрин.
— Только платим пополам, я не люблю падать на хвост и за чужой счёт, — сразу поставила условие Катрин. — Надеюсь, мне не придётся отпаивать тебя валерьянкой после сцены гибели Муфасы, — съехидничала девушка, улыбнувшись.
— Эй, это ещё кто кого валерьянкой отпаивать будет! — деланно возмутился Арно, нахмурившись и поджав губы. — Пополам — так пополам. Как тебе комфортно, — лицо юноши вновь приобрело спокойное и миролюбивое выражение. — Знаешь, а у меня тут появилась идея…
— Какая же? Выкладывай.
— Махнуть завтра в Лувр. Как тебе?
— А почему бы и да? — отозвалась с энтузиазмом Катрин, фиалковые глаза её зажглись весёлыми искорками.

https://ficbook.net/readfic/8415221
Стихи по роману "Катрин"
Бенцони Жюльетта «Катрин»
Гет

G

Завершён

Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
Катрин Легуа/Арно де Монсальви
Размер:
6 страниц, 4 части
Жанры:
Songfic
Ангст
Драма
Нестандартная поэзия
Пародия
Пропущенная сцена
Психология
Романтика
Стихи
Предупреждения:
ООС
Занятия и профессии:
Рыцари
Исторические периоды и события:
XV век
Средневековье
Отношения:
ER
Дисфункциональные семьи
Любовь/Ненависть
Сложные отношения
Формат:
Драббл
Повествование от первого лица
Описание:
Стихи по роману "Катрин" Жюльетты Бенцони.
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Тюремный монолог Катрин
6 июля 2019 г., 21:12
Ведьма, дрянь и потаскуха —
так ты нежно меня именуешь.
Вроде убил бы, вроде и любишь…
Ко всем встречным столбам дико ревнуешь.
Мозг мой и сердце в разладе давно.
Ненавидишь меня? Лучше, чем ничего…
Ну, а где ж моя гордость?
Позабыла давно…

Мы с тобой повстречались на Фландрской дороге.
Чтобы ты выжил, умоляла я Бога…
И меж нами искры костёр разожгли,
Нам опутали души сети пылкой любви…
Мы могли бы быть вместе, только ты слишком горд.
Выскажусь проще — ты идиот.

Меня не став слушать, заклеймил, как убийцу.
В тебе выдало это в чёрных латах тупицу.
Почему я люблю, я сама не пойму.
Наш с тобою союз похож на войну.
Наша жизнь словно битвы…
Не нужна нам ничья.
Ты считаешь, что выживешь ты или я…

Я лишилась всего, чтоб с тобой рядом быть.
Опасность и смерть на двоих поделить.
Голод война… Ничего не боюсь!
Мне всё безразлично — я смогу и прорвусь!
Душою и телом к тебе я стремлюсь,
но сквозь твою гордость, видно, вряд ли пробьюсь…

Я пришла в Орлеан лишь в жалком тряпье.
И ты знал, ты же знал… Я хотела к тебе!
Я бежала к тебе по камням мостовой…
Главное то, что ты здесь и живой…

В глазах светится счастье, хоть устала в дороге.
И пускай даже сбила в кровь руки и ноги.
Мне теперь всё равно, как тяжёл был мой путь.
Мне б в объятьях твоих сейчас утонуть!..
Уткнуться лицом в твою грудь я б хотела…
Отдавать себя всю, не зная предела…
И ты этого хочешь — по глазам вижу я.
Что стоишь ты и смотришь? Забирай, я твоя!

Какое-то время ты страстно глядел.
Но в ту же минуту вдруг остервенел.
— Взять бургундскую ведьму!
Она наш злейший враг!
(Монсальви, мне обидно, что ты круглый дурак!)
Обвинил в шпионаже — я невинна была!
Распахнула мне двери городская тюрьма.
Глядя на мои пытки, ты бледнеешь, молчишь…
Мученья мои прекратить не спешишь…
Твоя месть мне свершилась.
Только я не при чём!
Из любимого стал ты моим палачом…

В чём же я провинилась, ответь, дорогой!
Мой Арно, мой любимый, мой самый родной!
За что? Почему? В чём вина, не пойму?
Не знаешь, молчишь? Я скажу, почему!
Гибель старшего брата приписал мне в вину!

О! Арно, ты же знал, моей нет здесь вины.
Как же смог, как посмел на смерть меня послать ты?
Почему ты не веришь, что я невиновна?
Убить человека я вообще не способна!
Но удобней тебе меня считать шлюхой…
Моё присутствие здесь для тебя стало мукой.

Меня любишь давно — сил твоих нет признаться!
Бесполезно тебе от меня избавляться.
Я буду являться тебе в страшных снах
И моя кровь останется на твоих руках.
Не возьмёт меня старость, ни болезни, но смерть…
И я знаю, что ты по мне будешь скорбеть.

Меня будешь желать, захочешь мной обладать.
Меня завтра повесят, и ты будешь страдать.
Тебе совесть свою, капитан, не унять…

Не утопишь её ты в литрах спиртного.
Вспомнишь ты про меня, моё последнее слово…
И, упившись, ты вспомнишь свет фиалковых глаз.
Ты делал всё, чтобы он навеки угас.

Я стану твоим и страданьем, и горем,
А совесть тебя не оставит в покое.
Я выскажу всё, что в душе накипело…
Как быть с тобой рядом я только хотела.
Отдавать себя всю, не зная предела.
Быть только твоею душою и телом…
Не пытайся сейчас мне рот мой заткнуть!
Может, здесь, в Орлеане, я закончу свой путь…

"Belle" по роману "Катрин"
6 июля 2019 г., 21:13
И за что же кара мне такая?
Я
Безнадёжно влюблена в болвана…
Он
с такою страстью на кровати обнимал,
но после с ненавистью грязью поливал.

О, мой Арно, как я хочу тебя прибить!
Не смог ты выслушать, зато смог обвинить!
Чёрт!
Я невиновна в смерти брата твоего.
Его спасти пыталась, но всё сорвалось…
До самой смерти мне не обрести покой.
Плевать на всё, хочу всю жизнь прожить с тобой!

Блин!
Как меня уже весь мир достал!
Мне
герцог выйти замуж приказал…
Блин!
Как банный лист, к одному месту, он прилип!
Ну что ж ты за мужик такой, герцог Филипп?!

Гарена, в прочем, как тебя, я не люблю,
И если встречу вас я вместе, удавлю!
Чёрт!
Арно потерян для меня уж навсегда…
(В покоях герцогских застукал он меня…)
И после смерти мне не обрести покой…
Уж лучше мне фигнёй страдать, Арно, с тобой!

Вот
промелькнуло лет с тех пор немало.
Я
герцогу с ван Эйком музой стала,
Но
Арно, тебя не забывала и на день,
а ты тупой непроходимо, словно пень!

Меня ты ненавидел люто, почём зря.
Любил, но всё же матом грубо крыл меня.
Но без тебя здесь при дворе мне свет не мил…
Ну почему ты, Монсальви, такой дебил?!

Здесь скука смертная — на стены лезу я.
Уж лучше б в Орлеан пешком попёрлась я…
Чрез всю страну, опасности войны презря,
Туда, где бьётся за нас всех любовь моя…

Вот, наконец, пришла я в город Орлеан.
Арно, конечно, в гости ты меня не ждал…
К тебе бегу я по булыжной мостовой.
«Ужель в живых тебя нашла, мой дорогой!..»

Взгляд…
Взгляд твой чёрных глаз так счастием блестел…
Ты
Так меня желал, ты так меня хотел,
Но дух Мишеля промеж нас себя явил…
Глазами палача меня ты просверлил.

Велел меня, не медля, бросить ты в тюрьму.
И шпионаж, вдобавок, приписал в вину…
Ну, ты кретин, скажу, Арно, тебе в лицо!
Каким ты всё же оказался подлецом!

Дюнуа уехал — ты велел меня казнить,
но не могу я перестать тебя любить.
(Да, если б Жанна не вступилась за меня,
в могиле бы уже давно лежала я…)

И после смерти мне не обрести покой…
Бенцони, хватит издеваться надо мной!

Натуральный кретин (На песню "Натуральный блондин")
1 сентября 2019 г., 00:02
Как ему не надоело
Пить, тупить, в кустах валяться,
Лезть на амбразуры смело,
В неприятностях купаться?
Он живёт и куролесит,
То в Бастилию влипает,
Ветер же его в башке
Всё никак не отпускает.
Всё никак не отпускает

Припев:
Натуральный кретин на весь фандом такой один
И молодой, к тому ж тупой, и идиот, к тому же мой
Натуральный кретин на весь фандом такой один
Хочу вломить ему скорей, избавить от тупых идей
Избавить от тупых идей!

Снова колет шило адски
Кое-где спины пониже,
Страшно, что дебила-мужа
Вдруг на плахе я увижу.
Ну и что, зато в постели
С ним сгораю без остатка,
Свидимся как только вместе,
Матом обложу порядком.
Матом обложу порядком.

Припев:
Натуральный кретин на весь фандом такой один
И молодой, к тому ж тупой, и идиот, к тому же мой
Натуральный кретин на весь фандом такой один
Хочу вломить ему скорей, избавить от тупых идей
Избавить от тупых идей!

Однажды счастье посулив
24 ноября 2019 г., 23:53
https://vk.com/video-9500034_162658305?t=14m12s — на минуте 14, секунде 10 звучит красивая и грустная песня на французском, я же придумала текст — подходящий психологии Катрин.

Однажды счастье посулив,
Любовь лишь боль мне принесла.
Однако у неё в плену
Останусь я, пока жива.

Во власти взора чёрных глаз,
Что с гневом на меня глядят.
Когда любили вы хоть раз,
Для вас дороги нет назад.

Забыла гордость и себя,
Я отдала бы жизнь тебе.
Как ты меня ни прокляни,
Не предала своей любви.

https://ficbook.net/readfic/9375021
БиполярОчка. Генезис
Бенцони Жюльетта «Катрин», Клуб Романтики: Моя голливудская история, Клуб Романтики: Высокий прибой, Клуб Романтики: В ритме страсти (кроссовер)
Джен

PG-13

Завершён

Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
Катрин Легуа/Арно де Монсальви, Джейк Браун, Брэндон, Дэвид Тарино
Размер:
5 страниц, 1 часть
Жанры:
Hurt/Comfort
Ангст
Крэк
Пародия
Романтика
Стёб
Предупреждения:
Беременность
ООС
Преканон
Психические расстройства
Счастливый финал
Заболевания, расстройства и фобии:
Вымышленные заболевания
Заболевания
Принудительное лечение
Психоз
Психотерапия
Хронические заболевания
Мистические и фантастические существа:
Оборотни
Промежуточные направленности и жанры:
Элементы гета
Элементы юмора / Элементы стёба
Свободная форма:
Забота / Поддержка
Отпуск
Сеттинг:
Кемпинг
Описание:
История о том, как именно болезнь БиполярОчка начала распространяться среди мужиков "Клуба романтики", что послужило причиной...
Вы гадали, почему иные мужики в "Клубе романтики" такие долбанутые? Вот вам и ответ на вопрос...
Посвящение:
Всем, кто любит фандомы в шапке
Примечания:
Я торжественно клянусь, что замышляла только шалость. Люмос!
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Часть 1
5 мая 2020 г., 01:18
      Возле небольшого домика на стоянке для кемпинга, недалеко от леса, молодой парень с растрёпанными тёмно-каштановыми волосами, одетый лишь в красные шорты и обутый в простые чёрные шлёпанцы, жарил мясо на мангале. Иногда он крутил мясо, нанизанное несколько шампуров, в зависимости от того, насколько оно прожарено с разных сторон, и ворошил угольки кочергой.
— Отменный запах, Джейк, — донеслось от входной двери, где в мягком кресле для сидения нашёл место отдыха молодой человек с серыми глазами и волосами, цвет которых можно было отнести к песочному блонду.
— Брэндон, было бы ещё лучше, если бы ты изволил поднять зад и сменить меня, — упрекнул Джейк Брэндона, недовольно зыркнув на него своими голубыми глазами.
— Ох, Джейк, да оставь его. Я скоро закончу с коктейлями и сменю тебя, — послышалось со стороны выставленного складного стола, где мужчина примерно чуть старше тридцати занимался приготовлениями напитков — мешая томатный сок и водку, или же апельсиновый сок с той же водкой, разливая по стаканам мартини.
Он прищуривал то один, то другой карий глаз, проверяя уровень напитков в стаканах, и убирал со лба косую чёлку.
— Тарино, что за херня? Ты занят напитками, Дэвид, а я барбекю, Брэндон же почитывает себе книжечки и даже не пошевелится задницу от кресла поднять! — недовольствовал Джейк.
— Да блин, Джейк! — пробормотал недовольно Брэндон. — Ты барбекю приготовишь, Дэвид за напитки отвечает, а я после пирушки всё приберу. Ты же с Дэвидом уборку терпеть не можешь после пикников.
— А ведь Брэндон прав, я действительно не особо люблю после пикников убираться, — согласился Дэвид, почесав переносицу.
— Значит, замётано. Брэндон убирает после нашей веселухи, — успокоился Джейк этим обещанием.
Так вот у них прошло ещё полчаса. Джейк закончил жарить мясо и раскладывал еду по тарелкам. Дэвид быстро управился с напитками, а Брэндон дочитал книгу и теперь присоединился за стол к своей компании.
Сидя за столом, они перебрасывались шутками. Джейк рассказал о том, как у него появилась возможность устроить Бекки на лечение и последующую реабилитацию в одной из лучших клиник США.
Дэвид Тарино делился своими планами про фильм, сценарий к которому он взялся написать сам, но так и не нашёл актрису на главную роль, что немного его огорчало.
Брэндон повествовал о своих жизненных событиях не очень охотно. Даже несмотря на то, что у него прекрасно ладилось с карьерой в танцевальном стрип-коллективе «Горячие гладиаторы», у него было много поклонников, но становилось грустно от воспоминаний.
Брэндон мыслями находился в прошлом, когда он упустил свой шанс заключить выгодный контракт, а всё из-за подведшего его Джастина — который надрался в баре с какой-то танцовщицей из команды конкурентов, проспав кастинг, на котором Брэндону нужен был его друг как партнёр по танцу. Как итог — проваленный кастинг и глубокое чувство злобы и обиды на Джастина.
Чтобы не думать о плохом, Брэндон всё же больше налегал на алкогольные коктейли, чем на барбекю.
Мирное течение их пикника нарушило то, что какой-то черноволосый мужчина внезапно очутился со сверхбыстрой скоростью около трёх парней, схватил за шиворот рубахи Дэвида и опрокинул его на пол, придавив своим телом. Дэвид даже не успел крикнуть в просьбе помочь, как в шею ему впились острые клыки, и Дэвид ощутил, как загорелась огнём кровь в его венах.
— Помоги…те… на по…мощь… — вырвался из горла Дэвида умоляющий хрип.
Тут же к нему рванули на подмогу Брэндон и Джейк. Джейк тут же, поборов страх перед ненормальным, который вонзил зубы в шею его товарища, принялся разжимать обеими руками челюсти этого психа. Что Джейку и удалось сделать, Брэндон же оттаскивал буйного сумасшедшего от Дэвида, который искал, чем бы можно было его связать.
Однако Тарино было суждено не успеть — странный мужчина, заигравшийся, очевидно, в косплэй вампиров, вцепился в руку Джейка, оставив на его коже кровоточащие следы зубов. Два из этих верхних зуба были чуть длинные и заострённые. Послышалась непечатная ругань из уст Джейка, и в вены ему словно залили лаву.
Такие же раны были и на шее Дэвида.
Брэндон не остался в стороне, как и пришедший в себя Тарино, вдвоём они пытались отбить от психа уже Джейка. И тут, извернувшись, выпустив свою жертву, странный и пугающий человек пару раз укусил за локоть Брэндона, тоже кричащего от боли, и перемежающего крики с матерными эпитетами.
От ощущения горящих вен, будто бы кто залил ему туда легко воспламеняемую жидкость, Брэндон зашипел.
Злобно окинув взглядом чёрных с красным оттенком глаз троицу, мужчина оскалился и на огромной, не свойственной человеку скорости, умчался в лес.
— Все живы? — прохрипел Тарино, зажимая рану на шее вынутым из кармана платком.
— Мы-то живы, — хмуро откликнулся Брэндон.
— А вот этот психопат, по ходу, бешенством болен, — брезгливо поморщился Джейк и ушёл в домик, вернувшись уже с аптечкой.
Как спасатель, Джейк часто на работе имел дело с кровью, с разной тяжести ранами. Первым делом он остановил кровь и обработал рану на шее Дэвида, после занялся Брэндоном и его ранениями. Брэндон уже помог Джейку заняться его ранением.
— Отдохнули на пикнике, называется, — сердито фыркнул Брэндон.
— Незабываемо, — мрачно согласился Дэвид.
— Звоним врачам? Только подцепить заразу какую-то от того чокнутого не хватало, — пробурчал злобно Джейк, уже рисуя в своём воображении мрачные картины, но заставлял себя их отгонять.
— Молодые люди, простите, пожалуйста! — послышался у них за спинами робкий женский голос. Женщина обратилась к ним на английском, только её английский отдавал сильным французским акцентом.
Троица тут же обернулась на него. Дэвид развернулся полукорпусом — боясь потревожить рану на шее. В трёх-пяти шагах от них стояла женщина — на вид чуть старше двадцати пяти лет, длинные волосы её цвета золота завязаны в простой хвост, хлопковое платье свободного покроя скрывало (как понял Брэндон) изящную фигуру, всё же маленький и аккуратный живот её был заметен, на ногах женщины были обуты резиновые балетки-лодочки.
Треугольное лицо молодой женщины было немного загорелым, с веснушками на носу и щеках, разве что сейчас дама была бледна, большие фиалковые глаза испуганно оглядывали молодых людей.
На плече гостьи висела на ремне полураскрытая кожаная белая сумка.
Губы молодой женщины немного подрагивали, словно она запрещает самой себе давать волю слезам и очень хочет удержаться от этого проявления слабости.
— Чем могли бы помочь? — учтиво поинтересовался Брэндон, сочувствующе оглядывая незнакомку.
— Я прошу вас, простите меня… Вы тут видели мужчину? Чёрные волосы, глаза тоже чёрные с красным оттенком… Простите меня, глупый вопрос… — незнакомка с золотыми волосами виновато оглядела Брэндона и Джейка — с забинтованной рукой у каждого, и Дэвида с его обмотанной бинтами шеей. — Вы уже успели с ним повстречаться, судя по вашему виду.
— Так этот ненормальный с вами? Он «Озверина» выжрал? — невесело пошутил Джейк, сложив руки на груди.
— Джейк, повежливее. С дамой говоришь, — приятельски толкнул Дэвид в плечо здоровой руки Джейка.
— А почему вы спрашиваете про него? — задал вопрос Брэндон женщине, которая тревожно окидывала взором фиалковых глаз всё, что её окружает, косясь в сторону леса. Брэндон проследил за направлением её взгляда. — Да, мисс. Он побежал туда.
— Понимаете ли, он мой муж — Арно Монсальви… А меня зовут Катрин, мы оба из Франции… и у моего супруга очень серьёзный недуг, во Франции он проходил фармакотерапию, не бросал даже в отпуске… — Катрин всхлипнула и сильнее зажмурила глаза, помотав головой из стороны в сторону.
— Что это за недуг, мадам Монсальви? — робко поинтересовался Брэндон.
— Сочувствую, что ваш отпуск отметился этим, — неловко проговорил слова сопереживания Дэвид.
— Мой муж страдает от болезни биполярОчка… — проговорила Катрин, опустив голову. — Он всегда принимал таблетки — сколько мы с ним женаты, работает, по дому всегда половину дел на себя берёт. Он вовсе не плохой человек, поверьте! — сорвалась уже в умоляющий выкрик Катрин, из глаз её брызнули и покатились по щекам слёзы. — Это только первые девять лет нашего знакомства были непростые. Долгая история. Сейчас у нас всё хорошо, до сегодняшнего дня было, я ребёнка жду — первенца…
— Может быть, ваш муж страдает от биполярного аффективного расстройства? — предположил Джейк.
— О нет, молодой человек. Это именно БиполярОчка. Это не биполярка в традиционном понимании этого слова. Он обычно себя со мной ведёт очень тепло и мило, проявляет часто заботу, мы не ссоримся. Но, стоит пропустить приём лекарств — мой муж сам не свой… может предъявлять какие-то нелепые обвинения, скандалить, посуду кидать. В полнолуние же он как будто Дракулу косплэит и нападает на людей, причём люди у себя замечают спустя месяц те же симптомы, что и у него… — грустно разъясняла Катрин компании молодых людей. — Кстати, как вас зовут?
— Меня зовут Брэндон, а это Дэвид и Джейк, — Брэндон по очереди указал рукой на своих друзей, они каждый по очереди кивнули.
— Брэндон, Джейк, Дэвид, — Катрин в немой мольбе оглядела троицу взором своих грустных глаз, — я понимаю, что не имею права о чём-то просить вас после произошедшего… но помогите мне найти мужа! Он должен принять лекарство! Иначе могут пострадать и другие люди!
— Я помогу, не таскаться же вам одной по лесам беременной и с токсикозом, ища агрессивного мужика в психозе, — вызвался Дэвид Тарино, ободряюще улыбнувшись Катрин.
— А ну, стоять! — рявкнул Джейк на друга. — Ты был ранен в шею, это более серьёзное ранение, чем у меня и у Брэндона, поэтому ты останешься дома!
— Да, Дэвид. Катрин сопроводим я и Джейк. Наши ранения не столь опасны, как твоё, — поддержал Брэндон спасателя.
— Всё же я настаиваю, Джейк, — не уступал Дэв.
— Нет — значит нет, Тарино! Что из этой фразы тебе не ясно? — недовольствовал Джейк.
— Дэвид, ты остаёшься дома. Что непонятного? А я и Джейк сопроводим Катрин, — продолжал Брэндон убеждать друга.
— А ты останешься и присмотришь за Дэвидом на тот случай, если ему станет хуже, и будет надо вызвать скорую помощь, — отрезал непреклонно Джейк, взяв Катрин под руку.
Катрин со словами благодарности приняла этот жест и вместе с Джейком ушла в лес, умоляя Святую Деву помочь ей разыскать мужа живым, и чтобы при этом никто не пострадал больше от последствий его болезни.
Джейк нашёл в лесу для себя и для Катрин две крепкие палки, разъяснив ей, для чего в лесу они нужны, и почему ими нужно для себя прощупывать и расчищать дорогу.
В одной руке у него была палка. Другой рукой он крепко, но бережно поддерживал Катрин.
Несколько раз Джейку доводилось уберегать Катрин от участи поскользнуться на влажной от утреннего дождя земле. Тогда он делал передышки и внимательно осматривал Катрин на предмет какого-либо травматизма.
Периодически на Катрин накатывали приступы дурноты, так что Джейк её учил с ними справляться. Уж на что его нельзя было назвать самым терпимым человеком во всём свете, но его терпения хватало на то, чтобы научить Катрин для таких случаев дыхательной гимнастике, поддержать и приободрить её, утешить, и уверить, что всё будет хорошо.
Только удостоверившись, что Катрин в порядке, он продолжал с ней путь вглубь леса — следуя по человеческим отпечаткам ног на земле и по примятой траве.
Следы эти вывели на заросли кустов гортензии, что буйно цвели на поляне под открытым небом. Там же, под этими кустами, сидел тот самый мужчина, поджав к груди колени, испуганно глядя перед собой, только одежда его была изрядно подрана колючками и в репейниках.
— Это ваш супруг? — тихонько спросил Джейк у радостно плачущей и прижимающей руки к груди Катрин.
— Да, это он… Спасибо тебе, Джейк, — прошептала она слова благодарности спасателю, светясь вся восторгом и радостью. — Арно, я нашла тебя! Слава богу, ты жив! — воскликнула молодая женщина, побежав к супругу.
Но она никак не ожидала, что он в панике отшатнётся подальше от неё и попытается как будто бы слиться с кустами гортензии.
— Нет, Катрин! Не подходи! Я могу быть опасен для тебя и для нашего ребёнка! Лекарства и бутылку с водой положи на землю! — выкрикнул Арно, мучась диким ужасом, боясь причинить вред своей жене.
— Мадам Катрин, к его словам стоит прислушаться. Сделайте, как он говорит. Ради вашего ребёнка и ради себя, — прошептал Джейк на ухо Катрин.
Сама же Катрин, не скрывая радостных слёз, достала из сумки бутыль минералки без газов, из сумки она достала три пластинки таблеток — разные по форме и цветам, подошла к Арно и положила рядом с ним сумку и воду с таблетками, вернувшись обратно к Джейку.
Арно из каждой пластины достал по одной таблетке и разом их запил водой, сложив пластины и воду обратно в сумку Катрин, застегнув.
Сумку жены он повесил себе на плечо.
— Ох, ведь я правда сожалею, что причинил столько тревог своей жене и покусал вас с вашими друзьями! — воскликнул подъедаемый стыдом молодой человек, всё же решившись подойти к Катрин и Джейку. — Я вовремя сегодня не принял положенные лекарства, что привело к столь грустным последствиям… Я прошу прощения!
— Да уж, не то слово! Напоминалку себе надо на телефоне делать каждый день — часы заводить на время приёма лекарств, чтобы это контролировать! Вы двух моих друзей и меня покусали… — сокрушался Джейк, выводя своих спутников из леса той же дорогой, как они туда пришли.
— Катрин, пожалуйста, скажи правду, — умолял Арно жену, гладя её ладонь в своей, терзаясь страхом, что от его психоза болезни биполярОчка могла пострадать его жена. — Мне важно это знать. Я же не успел тебя укусить в моём состоянии?
— Нет, Арно. Не успел… Я смогла укрыться в чулане под лестницей. Как и в прошлый раз, когда ты пропустил приём лекарств, — проронила спокойно, без тени упрёка Катрин, крепче сжав своей ладонью крепкую ладонь мужа. — Я не пострадала, честное слово. Разве что очень перепугалась. Но я не укушена.
— Хвала Богоматери, я в моём состоянии не навредил тебе… Катрин, пожалуйста, когда доберёмся — свяжи меня и отвези в клинику! Я хочу пройти заново терапию, я не хочу быть опасен для тебя и нашего ребёнка, — упрашивал Арно супругу.
— Я так и сделаю. Обещаю, всё будет хорошо. Ты пройдёшь эту терапию, пусть это займёт весь отпуск. Я буду часто навещать тебя в клинике, — дала зарок Катрин, потянувшись на носочках, и поцеловав мужа в щёку.
— Аггррр!.. Идиллия… А вот я и мои друзья покусанные остались, — бурчал Джейк всю дорогу из леса обратно к лагерю.
Выбравшись к стоянке кемпинга, Джейк привёл супругов Монсальви обратно к тому месту, где они все и впервые пересеклись.
Арно принёс свои извинения всей покусанной им троице и поблагодарил их за то, что они не оставили Катрин одну разбираться с этой бедой.
Катрин заставила же всю компанию принять лекарства в её сумочке — всех четверых, сказав, что утром купит ещё.
Джейк пришёл к решению, что связать нужно его, Арно, Дэвида и Брэндона, раз Арно покусал всех, и недуг под названием БиполярОчка тоже передался уже через укус всем. И с ним пришлось согласиться, потому что вместе Джейк и Катрин сумели всех убедить.
Спустя минут пять все связанные четверо мужчин уже сидели в салоне чёрного «Минивэна», Катрин взяла на себя обязанность водителя и с твёрдым намерением держала путь до ближайшей клиники по таким случаям, следуя навигатору в машине.
— Никогда бы не подумала, что я однажды буду везти в клинику четырёх связанных мужиков, — поделилась Катрин своим мнением, остановившись у обочины, и вдыхая через открытое окно машины свежий воздух, делая дыхательную гимнастику.
— Катрин, прости, что наш отпуск оказался испорчен, — виновато проговорил Арно, печально глядя на Катрин. — А всё я со своей забывчивостью в приёме лекарств…
— Ладно уже, забыли, — махнула рукой Катрин, наслаждаясь прохладой прекрасной весенней ночи.
— Я видел киношку, которая начиналась точно так же, — пошутил Брэндон, но тут же получил тычок локтем от Джейка.
С этого дня, невольными стараниями Арно Монсальви, болезнь БиполярОчка начала своё шествие среди некоторых мужиков «Клуба романтики»…

Новые знакомства
24 мая 2020 г., 09:27
      С того дня, как Катрин чуть живая, голодная, со сбитыми в кровь ногами и в отрепьях пришла в Орлеан, миновали семь дней.
Но с течением времени из её облика постепенно изглаживались следы перенесённых тягот. Вновь немного округлились щёки, лицо приобрело здоровый цвет, исчезала болезненная худоба Катрин. Немалую роль в этом сыграли здоровый сон под крышей тёплого жилища и на мягкой перине, вкусное и полноценное питание — не сравнится с одной только водой, которую молодая женщина пила из ручья.
Жизнь в комфорте определённо очень ей шла.
За эти дни успело произойти всё же немало событий: 8 мая 1429 года Жанна д’Арк с войсками сняла осаду города, вошла через его ворота народной любимицей, как о ней говорили многие люди в городе — это совершенно чуждая роскоши юная и прекрасная девушка с чистым и добрым взглядом голубых глаз, не задирающая нос перед простыми людьми и держащаяся среди дворян так, будто была рождена не в крестьянском доме.
Катрин не успела свести более близкое знакомство с Девой, как прозвали Жанну, но ей хватало и других забот.
Уезжая куда-то по делам после снятия осады Орлеана, Арно и Ксантрай уплатили за три месяца вперёд за апартаменты, которые снимали в гостинице, оставив за главную Катрин.
Сама же Катрин такому повороту не очень обрадовалась, поскольку не так она представляла свою совместную жизнь с Арно под одной крышей. В своём уме молодая женщина строила планы, как день за днём ей удастся смягчить к себе и крепче привязать графа Монсальви, который уже и так относится к ней без прежней враждебности, без ненависти.
Воображение услужливо рисовало ей картины, как она и Арно вместе проводят время, общаются, узнают что-то новое друг о друге, вместе совершают прогулки по городу, Катрин увлечённо рассказывает ему о любимых детских радостях своего далёкого прошлого — когда она была ещё совсем девчонка.
Но всем планам Катрин не суждено было сбыться, поскольку Арно уехал куда-то на неделю по делам и утянул за собой Ксантрая. Катрин же осталась дома совсем одна.
Конечно, Арно поручил Катрин присмотру верных ему и Ксантраю людей, представил её всем как свою любимую троюродную кузину, чтобы быть уверенным в её безопасности, перезнакомил с хозяевами гостиницы, разрешил ей свободно пользоваться теми немногими книгами — которые он и его друг Ксантрай захватили с собой коротать свободное время, как и своими вещами…
Арно и Жан даже оставили Катрин в её личное пользование немалую сумму денег — чтобы молодой женщине не пришлось в чём-то знать отказ и на несколько приличных платьев… Но Катрин от этого было мало радости.
На оставленные деньги она покупала продукты и заказала себе у портного два плаща и три самых скромных, но изящных платья, пару туфель и башмаков заказала у обувного мастера, стоимость всего этого вместе не была крупной.
В остальном же Катрин придерживалась строгой экономии, хотя денег ей хватило бы на шесть месяцев.
Со скукой она боролась с помощью книг, её голод по человеческому общению она утоляла в разговорах с охраняющими её людьми или с хозяевами гостиницы, иногда она коротко могла обмолвиться несколькими словами в вежливой беседе с другими постояльцами гостиницы.
Прогулки по городу добавляли ей немного положительных эмоций — времяпровождение в четырёх стенах и скуку нельзя назвать хорошими спутниками для молодой женщины.
Первое время Катрин немного сожалела о том, что она лишена возможности погулять по городу одна.
Постоянное присутствие рядом двух или трёх-пяти вооружённых людей во время её выходов в город вызывало у Катрин чувство неуюта. С другой стороны — она обещала Арно и Жану не искать на свою голову приключения и никуда не ходить одна, держаться подальше от неприятностей, и Катрин оставалась верна своему обещанию — как бы сильно ей ни хотелось совершить прогулку одной.
Но в один из дней — ощущая на себе постоянно пристальные взгляды, как будто раздевающие её, молодого мужчины с волосами и короткой бородой иссиня-чёрного цвета…
Видя этого рыцаря часто глядящим на неё — когда она проветривала жилище или развешивала на прилегающей к гостинице площадке постиранное бельё на верёвках, Катрин смогла оценить все преимущества наличия у неё охраны.
И если раньше Катрин спокойно оставляла на ночь окно своей спальни открытым, полагая, что ей нечего опасаться, живя на втором этаже, то теперь на ночь она непременно закрывала окно перед тем, как лечь спать.

В остальном же мало что омрачало её будни. Катрин имела возможность полноценно питаться после всех пережитых тягот на пути в Орлеан, спала на мягкой перине и чистых простынях — не под кустом или не рядом с корнями деревьев, над её головой была крыша, если вдруг ей станет холодно — у неё в достатке дрова для розжига камина. У неё была возможность принимать горячую ванну.
Правда, книг Арно и Жан прихватили с собой всё же очень мало, чтобы занять не знающую, куда себя деть, Катрин — молодая женщина умудрялась быстро всё прочитать за считанные дни, что потом только и оставалось перечитывать. Но хоть что-то для коротания досуга.
На завтрак, обед и ужин Катрин нередко готовила одной себе то, что придёт ей на ум, как подскажет воображение.
По апартаментам уехавших по делам Арно и Жана Катрин скоро уже расхаживала как полноправная хозяйка, иногда позволяла себе таскать одежду Арно, немного робела и стеснялась всё делать по своему вкусу она только первое время.
Усилиями молодой женщины в доме прибавилось изящных вышитых полотенец и сшитых занавесок.
Свой же гардероб Катрин пополнила на два платья, сшив их самостоятельно. Одно из платьев немного повторяло по фасону те платья, которые Катрин видела на иллюстрации в книге о Тристане и Изольде.
Второе же было целиком и полностью плодом фантазии самой Катрин: приталенное в поясе, с пышными рукавами и становящееся расклешённым книзу, в зоне лифа расшитое искусственными цветочками из ткани и в талии.
Число творений её неуёмных рук пополнил сшитый Катрин из белой ткани и набитый опилками медвежонок — со сделанной из вязальных ниток рыжей чёлкой, чёрными глазками-бусинами и с чёрным носиком-пуговкой, с вышитой нитками улыбкой… По мнению Катрин, этот рукотворный медведь внесёт нотки уюта в обстановку.

По большей части Катрин не приходилось переживать чьё-то непрошеное внимание. Жизнь она вела уединённую и тихую, не лезла никому на глаза.
Если кому из знати при встрече в городе случайно доводилось вовлечь её в разговор, то Катрин неизменно держала доброжелательно-вежливую дистанцию. Выразить радость от того, что осада Орлеана снята, что пример Жанны воодушевил французов на то, чтобы бороться за свою страну и отстаивать её. Немного поболтать о том, что погода установилась довольно хорошая, приятно просыпаться по утрам. Обсудить любимые книги или спросить о том, как идут дела.
На попытки молодых людей ухаживать за ней Катрин всегда неизменно оставалась верна своей позиции, что эти вопросы лучше обсуждать с её «кузеном» мессиром Монсальви, когда он вернётся. Поток ухаживаний на этом не прекратился. Тогда Катрин не придумала ничего лучше, чем просто сказать правду — она любит своего «кузена» и останется верна только ему.
В вежливых и тактичных выражениях Катрин объясняла, почему она не может никому ответить на любовь, ведь сердцем её давно владеет «с детства любимый троюродный брат».
Как и хотела Катрин, попытки за ней ухаживать прекратились, сменившись доброжелательным и вежливым отношением — многих восхищала смелость молодой женщины, которая ради того, чтобы быть с любимым человеком, не побоялась пешком и в обветшалой одежде паломницы прийти в Орлеан, когда на дорогах полно опасностей.
Катрин осталась этим более чем довольна, поскольку не испытывала никакой нужды в том, чтобы за ней увивались толпы поклонников, ей не было никакой нужды в чьих-то обожании и восхищении.
Если только, конечно, со стороны временно покинувшего Орлеан графа Монсальви — вот чьему вниманию радовались бы её сердце и душа.

Катрин не ожидала, что её скромная персона, всего лишь ожидающая возвращения возлюбленного с его другом, заинтересует такую личность как Жанна, но всё же это случилось.
Дева нанесла ей визит одним ясным днём, принеся в качестве угощения корзинку яблок и ежевичного отвара без алкоголя. Пусть не готовая к такому визиту, Катрин встретила гостью очень приветливо и пригласила расположиться в гостиной, где гораздо больше удобств, чем в коридоре.
Не прошло получаса, как Катрин и Жанна уже уютно устроились на сваленных на пол подушках с кресел в гостиной, распивали принесённый Жанной отвар и уплетали на скорую руку приготовленный Катрин яблочный пирог.
Катрин расспрашивала Жанну о том, как проходили её годы взросления в родительском доме, что стало причиной тому, что Жанна в столь юном возрасте взяла в руки меч и подняла его на защиту Франции, не страшно ли ей было подвергать себя такому риску.
На эти вопросы Жанна отвечала с добродушной безыскусностью и искренностью. Росла она в зажиточной крестьянской семье, где помимо неё ещё были братья и сёстры. Один из них, Пьер, тоже отважился пойти по стопам сестры, что заставляет Жанну терзаться тревогой за него, младшая сестра же растёт кроткой и доброй девочкой — тоже носит имя Катрин.
Именно поэтому Жанна пояснила для своей собеседницы, почему невольно ощутила к ней симпатию.
Как Жанна честно ответила Катрин на её вопрос, не страшно ли было идти воевать, конечно же, было страшно. Но эта молоденькая девушка восемнадцати лет нашла в себе силы справиться со своим страхом, потому что видеть свою родную страну под игом врагов она устала намного сильнее, чем боится погибнуть.
И сама Катрин, чувствуя в Жанне добрую, светлую, любящую справедливость и правду душу, не испытывала никакого страха быть с ней честной. Поведала о том, что ей приходится для всех поддерживать легенду, что она троюродная кузина Арно де Монсальви, чтобы избегать домогательств, что велел ей делать сам Арно, разумеется, желая ей добра — как сам же сказал. Рассказала о том, что её происхождение такое же скромное, как и у Жанны, про свои детские и совсем молодые годы.
Какие-то тяжёлые моменты из прошлого Катрин постаралась не описывать подробно, чтобы не заставлять терзаться добрую и сопереживающую душу Жанны.
Но молчать о том, как она не смогла защитить Мишеля Монсальви от озверевшей толпы, и как по её же, Катрин, вине был повешен не сделавший в жизни никому зла её отец Гоше Легуа, молодой женщине было очень больно.
Как и не смогла скрывать Катрин историю своего принудительного замужества, и как за её желание отделаться от ныне покойного мужа поплатился лучший друг Катрин — Барнабе.
Сама себя Катрин осуждала за гибели отца и Барнабе до сих пор, и она была готова к тому, что её также будет за это осуждать Жанна.
Вот тут ей суждено было ошибиться, потому что в сердце Девы не нашлось порицаний для Катрин, как бы себя не казнила она сама.
Жанна лишь выразила своё сочувствие, что Катрин пришлось всё это пережить, потерять дорогих людей.
В голубых глазах этой доброй и храброй девушки не было ни капли презрения, вряд ли сострадательное и благородное сердце Жанны вообще было на это способно.
Зато девушка крепко обнимала сорвавшуюся в слёзы Катрин, успокаивающе гладила её по голове, шептала на ухо слова утешений, что от всего услышанного она не станет иметь о Катрин худшего мнения.
Пусть немного, но Катрин утешили слова Лотарингской Девы, которая отвела её в спальню немного отдохнуть, заботливо укрыла одеялом и ещё долго просидела с Катрин, рассказывая ей разные весёлые случаи из своего детства, чтобы прогнать из головы Катрин грустные мысли.
Лишь вечером Жанна собралась уходить обратно в дом четы Буше, где её столь радушно приняли. Разумеется, Катрин не могла не попросить Жанну о том, чтобы она стала частой гостьей в её доме, как будет располагать свободным временем, и Жанна согласилась, чем вызвала у Катрин высказанную ею тёплую признательность.
Как поняла Катрин, именно этого ей в последнее время не хватало — чтобы её выслушали и поняли, не осуждали, посочувствовали, и отступило ощущение, что у Катрин в груди вместо сердца огромная чёрная дыра.
Удивительно, что способны сделать доброта и человеческое участие с душой человека!..
И Катрин была благодарна Жанне за это.

Так вот у Катрин в окружении появился человек, кого она смогла бы назвать своей доброй подругой. Пусть между нею и Жанной была разница в целых одиннадцать лет, всё же ничто не мешало добрым подружеским отношениям между молоденькой девушкой восемнадцати лет и взрослой женщиной лет двадцати девяти. Их обеих сблизило равное происхождение, они обе узнали жизнь с её неприглядных и жестоких сторон в очень юном возрасте, обе разделяли общие ценности.
В компании Жанны Катрин уже более сносно переносила своё временное одиночество, пока Арно и Ксантрая не было, и она была очень благодарна Жанне за то, что та не преминула ввести её в круг знакомых четы Буше.
«Пусть Арно и Ксантрай пока что не вернулись из своей поездки, но благодаря Жанне моё пребывание в Орлеане стало намного приятнее — она чудесный человек», — посетила однажды Катрин мысль во время одного из визитов Жанны к ней в гости.

Последствия выяснений...
25 мая 2020 г., 02:31
      Шёл десятый день пребывания Катрин одной в жилище за хозяйку. Арно и Ксантрай по-прежнему не вернулись из поездки. Зато Жанна не позволила молодой женщине мучиться одиночеством.
С самого утра Катрин и её новая подруга наготовили много булочек с корицей, Жанна не пожалела бутылочку хорошего вина (разбавленного водой) — которым они запивали те немногие булочки, что съели.
В ходе совместных посиделок у них заходила речь о жизни, планах на неё.
Они бы и дольше проболтали, если бы Катрин не пришло в голову попробовать себя в качестве модистки. Разумеется, она сумела уговорить Жанну побыть немного моделью.
Жанна и опомниться не успела, как оказалась раздетой до исподнего и стоящей на табурете, пока Катрин быстро снимала с неё мерки и записывала на листе бумаги.
Потом все эти мерки Катрин переносила на выбранную в целях пошива платья ткань, у молодой женщины обнаружились завидная способность обходиться без лекал с линейками и довольно хороший глазомер.
Последующие полдня Катрин что-то резала, делала прибавки в талии, обрабатывала горловину и подол с рукавами, пришивала в зоне горловины сделанные из ткани розы.
За всей бурной деятельностью Катрин с восхищением наблюдала Жанна, вполголоса говоря, как у Катрин красиво и быстро всё получается, да ещё так ловко…
Вечером платью суждено было быть завершённым. Платье напоминало своей стилистикой то, какие Катрин подсмотрела на иллюстрациях в книгах, прекрасно сидело на статной и стройной фигуре Жанны, голубого цвета — который так идеально подчёркивал природный цвет глаз Девы, хорошо прилегало в талии, аккуратно выполненное, рукава получились не особо длинными — всего лишь скрывая ладони девушки до уровня ногтей.
— Катрин, моя дорогая, вы от скуки способны творить чудеса, мне всё больше нравится это платье, — похвалила Жанна плод трудов Катрин, с удовлетворением рассматривая себя с разных сторон в большом зеркале на стене. — У вас талант к шитью.
— Жанна, я рада, что это платье пришлось вам по вкусу, потому что вам оно и предназначалось, — улыбнулась Катрин, с довольством создательницы наблюдая за тем, как подруга находит творение её рук очень красивым. Молодая женщина протёрла глаза и присела на край кровати, разминая уставшие от долгой и усердной работы пальцы.
— Катрин, я не могу поверить! Эта красота и правда мне? Это подарок? — не верила Жанна, глядя на Катрин радостно горящими глазами.
— Да, Жанна. Это мой вам подарок. Захотела сделать нечто, чтобы вам было приятно, — проронила Катрин, убирая весь мусор из швейных ниток и маленьких отрезков ткани, валявшийся по полу, отнеся и выкинув в стоящее на кухне ведро для мусора.
— Катрин, я вам очень признательна, у вас золотые руки, — подойдя к Катрин, Жанна крепко обняла её и поцеловала в щёку. — Мне так по душе ваш подарок, что даже не хочется переодеваться обратно в ту одежду, в которой я пришла, — лёгким движением руки Жанна указала на свои рубашку с дуплетом и штаны, которые поспешила сложить в свой мешок.
— Мне приятно, что подарок пришёлся по душе. Я не знаю, куда судьба заведёт меня следом за моим названным кузеном мессиром Монсальви. Может быть, мы с вами ещё не скоро сможем увидеться, — невесело предполагала Катрин, вздохнув и вдумчиво поглядев в голубые глаза смущённой такими словами Жанны. — Поэтому я хочу, чтобы у вас был хоть один подарок на память обо мне.
— Остаётся надеяться, что нам доведётся побыть вместе дольше и встречаться чаще. Как бы нам ни было трудно сейчас, мы всё выдержим, и всё окончится хорошо, — светло улыбнувшись, Жанна ласково погладила Катрин по плечу, желая отогнать от неё невесёлые раздумья.
Благодарная Жанне за такое проявление к ней доброты и участия, Катрин обняла её и склонила голову ей на плечо.
Одни Катрин и Жанна, впрочем, пробыли недолго — их тёплые подружеские беседы прервал громкий стук в дверь, точно кто-то сильно постучал кулаком.
Резко вздрогнув, Катрин пошла открывать, мимоходом приводя себя в порядок, Жанна последовала за ней.
Дойдя до двери, Катрин поинтересовалась, кто это, и, услышав знакомые голоса: «Это мы, мадам Катрин!», «Вы, что же, не узнали?», повернула в замке ключ и отворила.
— Арно, Ксантрай! Боже, это вы! — воскликнула Катрин с радостью и лёгким недоумением. — Я так рада вашему возвращению! — не тратя лишних слов, Катрин схватила за руки Арно и Жана, втащив их в комнату, и крепко обняв каждого по очереди. — Арно, а почему же вы выглядите таким безрадостным? У вас всё хорошо? — обратила Катрин внимание на смурное выражение лица Арно, который избегал встречаться с её взглядом.
— Катрин, пожалуйста, поговорим о причинах моей безрадостности позже… — уклонился Арно от ответа.
— Мадам Катрин, мне приятно вновь видеть вас, — рыжеволосый Жан крепко обнял Катрин, при этом осторожно, чтобы не причинять ей боли. — Жанна, вы не представляете, как я рад также встретить здесь вас, — такого же бережного и крепкого объятия от рыцаря удостоилась и Жанна.
— Мессир Жан, для меня тоже радость увидеть в целости и сохранности вас и вашего товарища мессира Арно, — мягко отвечала Дева, по-прежнему находясь в родственных объятиях Жана, и обменявшись с Арно улыбками и приветственными кивками. — Вы можете удивиться, видя меня в платье, но это подарок Катрин для меня. Правда, оно чудо?
— Неужели платье шила мадам Катрин? — поразился Жан. — Оно прекрасно!
— Да, Жан говорит правду, платье очень красивое, — отозвался до поры задумчиво и грустно молчавший Арно. — Я рад, что вы, Катрин, нашли себе увлечения на время вынужденного уединения, причём заметно преуспели, — обращены были его слова уже к Катрин, как и миролюбивая улыбка. — Также я очень рад, что во время моего с Жаном отсутствия с вами не случилось ничего дурного.
— Вы и мессир Жан велели мне быть умницей и не искать на свою голову неприятностей, вот я и делала то, что сказано, — промолвила в ответ Катрин, с нежностью и кротостью глядя на Монсальви, робко к нему приблизившись, и крепко к нему прижавшись, уткнувшись лицом в ткань его колета.
Катрин и сама не понимала, зачем она это делает, на что она только надеется, знала одно — сейчас ей этого хочется больше всего на свете после десятидневной разлуки. Она не знала, как поведёт себя Арно — отчитает ли её за нарушение всяких норм приличий или молча от неё отстранится, решив держать с ней дистанцию и холодный нейтралитет.
Вот чего она точно никак не ждала, так это того, что молодой человек бережно погладит её по растрепавшимся и выбившимся из пучка волосам, обнимет, долгие полминуты не будет отпускать от себя и только потом выпустит её из объятий.
— Катрин, вы очень бледны. Наверно, все эти десять дней, что были здесь полной хозяйкой, вы до того были заняты совершенствованием своих талантов в рукоделии, что совсем не давали себе отдыха, — с обеспокоенностью и недовольством заметил Арно, покачав головой.
— Так вас правда это тревожит, чтобы я заботилась о себе? — с робкой радостью озвучила Катрин свой вопрос.
— Конечно да. По вам видно, что вы мало отдыхали, — проговорил Арно, погладив по плечу Катрин.
Сама же Катрин в безграничном ошеломлении уставилась на Монсальви, гадая, что послужило такой перемене в его к ней отношении.
— Я думаю, что мне пора возвращаться в дом мадам Буше, — заявила Жанна, уйдя в комнату, где Катрин работала над её платьем, и взяв свой мешок с одеждой. — Время уже позднее, вечер, стемнело. Я не хочу, чтобы эта добрая женщина обо мне тревожилась.
— Жанна, мы можем отправить в дом Буше кого-нибудь из прислуги гостиницы с запиской, а вы останетесь заночевать здесь, я буду так рада вашему присутствию! — возразила Катрин. — Жанна, пожалуйста! — упрашивала она недавно обретённую подругу.
— Да, а ведь правда — Жанне будет вполне безопасно остаться здесь. Не идти же юной девушке домой по темноте, а мадам Катрин — замечательная компания, — высказался Жан в поддержку Катрин.
— Катрин и Жан правы. Для вас будет лучше остаться здесь, с нами, Жанна. По темноте я вас одну никуда не пущу, — непреклонно заявил Арно, сложив руки на груди.
— Но не буду же я вас стеснять, вас тут и так трое! — возражала Жанна.
— Вы вполне можете заночевать в комнате вместе с Катрин, а я себе у Жана матрас кину, так что никто в тесноте не будет, — продолжал стоять на своём Арно, высказываясь в защиту слов своего друга и своей прекрасной соседки по апартаментам.
— Я благодарю вас всех за любезность, но нет, я решила. Мне нужно домой к мадам Буше, — не сдавала позиций Жанна, обувая сапоги, и накидывая плащ. — Мы видимся не последний день, я ещё приду вас навестить завтра. Я очень признательна за гостеприимство. Но остаться не могу, извините.
— Тогда я буду иметь честь проводить вас до дома, прекрасная и храбрая дама, — отозвался Ксантрай, вызвавшись в провожатые Девы. — Я не допущу, чтобы вы шли одна по стемневшим улицам Орлеана, когда хватает горячих голов. И ваш мешок понесу я, — Жан, словно спросив позволения, протянул руку за мешком с одеждой Жанны, она без протестов вручила мешок ему.
— Спасибо за такое галантное предложение, охотно его принимаю, — уступила Жанна, выходя из комнаты вместе с Ксантраем. — Арно, Катрин, доброй ночи, дорогие мои.
— И тебе доброй ночи, Жанна, — пожелала Катрин, послав подруге воздушный поцелуй.
— Жанна, удачно добраться домой. Ксантрай, ты за неё отвечаешь, чтобы живую и здоровую привёл, — прозвучало напутствие Арно, прежде чем Жан прикрыл дверь.
Далее были слышны только удаляющиеся шаги рыжего рыцаря и его спутницы.
— Арно, быть может, ты мне расскажешь, почему ты выглядел таким огорчённым? — напомнила Катрин Арно о теме, на которую он не особо хотел говорить.
— Катрин, давай не сейчас, хорошо? Я только вернулся, дай в себя прийти, — озвучил он просьбу, прохаживаясь по комнатам. Катрин изредка наведывалась в кухню и таскала оттуда приготовленные сегодня коричные булочки, всего-то парочку съела, отложив несколько для Ксантрая, и пытаясь предложить Арно съесть хотя бы одну.
Арно спокойно и тактично объяснял ей, что сейчас он немного не в том настроении, которое не способствует хорошему аппетиту, но немного позже он поест. Катрин оставила попытки уговорить его поесть, и просто ходила по комнатам, что-то иногда подправляя: то задёрнуть плотнее занавески, то поправить неровно висящие полотенца.
Внимательный взгляд Арно не раз цеплялся за новые красивые шторы, за вышитые полотенца, наконец, у себя в спальне он приметил тряпичного белого медведя на сундуке с одеждой.
Молодой человек не помнил, чтобы в день отъезда у него были все эти вещи, которые, впрочем, очень приятны глазам. Не иначе, Катрин постаралась внести свою лепту по созданию уюта и эстетики в их жилье.
Но вот тряпичный белый медведь…
Арно сразу вспомнились все те сеансы терапии, которые он проходил у мэтра Реми Пансета, как под руководством доброжелательного к нему старика учился владеть своим гневом и усмирять свою импульсивность, умерять свою привычку рубить с плеча в горячке. Вспомнил советы пожилого врачевателя душ, что нельзя ни о чём судить с поспешностью…
Не единожды эти советы служили ему хорошую службу.
— Катрин, ты здесь? — громко позвал Арно, всё же подойдя к сундуку, взяв медведя, и усевшись на край кровати.
Вскоре послышались лёгкие торопливые шаги, и Катрин переступила порог его спальни, доедая последний кусочек своей коричной булочки.
— Да, я тут. Ты меня звал? — поинтересовалась она, вопросительно глядя на молодого человека.
— Катрин, я уже успел заметить, как ты приложила к уюту здесь твои умелые руки. Всё это очень красиво. Позволь вопрос — медведя тоже ты сделала? — Арно не сводил с Катрин, усевшейся рядом с ним, своего сильно заинтересованного, горящего интересом, взгляда.
— О, ты уже заметил этого белого медведя у себя в комнате. Что скажешь? Правда, он получился милым? Я старалась, — с нежностью и одновременно гордостью отвечала с улыбкой Катрин, глядя на своего собеседника.
— Да, Катрин, медведь получился очень милый. Я не ожидал увидеть в своей комнате ручную работу, да ещё столь чудную… Только скажи, медведя ты для чего сделала? — не уставал допытываться Арно, гладя по голове игрушку.
— А ты не понимаешь? — ответила на вопрос вопросом Катрин, чуть улыбнувшись. — Я сделала его для тебя, чтобы он поднимал тебе настроение. Хотела тебя немного приободрить…
— О, тебе это удалось. Спасибо, Катрин… Взгляд не оторвать, медведь у тебя получился загляденье… — совершенно искренне Арно хвалил сделанную Катрин игрушку, с восторгом прижимая к груди подарок, и с благодарным теплом глядя на Катрин.
— Я рада, что тебе нравится. А теперь ты просто обязан перестать уходить от ответа и рассказать мне о причине твоего подавленного настроения, — мгновенно завела Катрин разговор в другую степь, упрямо глядя на Арно, недовольно нахмурившись.
— Вот тебе это надо знать? — устало проронил Арно.
— Очень надо.
— Что же, хорошо. Я ездил с Жаном разыскать Кошона и выведать у него правду о том, как погиб Мишель… пришлось, конечно, разыскивать долго… Но в итоге своего я добился — применив задумку, якобы я и Жан смогли разоблачить шпионку Катрин Легуа, которую Кошон подослал ко мне, чтобы она выведывала для него сведения. Кошон же вскипел и такого про тебя выложил… — Арно стыдливо прикрыл глаза рукой и покачал головой.
— Арно, я уже достаточно взрослый человек для любой правды. Что Кошон про меня наговорил тебе? — не сдавалась Катрин.
— А дело в том, что он рассказал мне всё то же самое, как ты прятала у себя в подвале Мишеля, только приправил щедро подробностями от себя! — в возмущении выкрикнул Арно, сжав кулаки. — Столько наговорил грязи… Я ему так сильно врезать хотел, меня Ксантрай вовремя удержал.
— Ксантраю скажи спасибо, что уберёг тебя от опрометчивого поступка и попадания в опасную историю. У тебя прекрасный друг, который о тебе заботится. И что Кошон добавил грязного? — по-прежнему не остывал интерес Катрин.
— Что ты спала с Мишелем, что ты была его любовницей. Это не придёт в голову ни одному душевно здоровому человеку. Мишель был нормальным юношей, его никогда не привлекал типаж «мамино блио, корсет старшей сестры», а тебе в те годы максимум было лет тринадцать, — уже успокоившись, пояснил Арно, досадливо вздохнув. — Вот почему всякую несусветную ересь несёт Кошон, а стыдно мне?.. Так что у меня все основания верить тебе.
— Подожди, я хочу разобраться, — прервала Катрин повествование Арно. — То есть, ты спровоцировал Кошона на то, чтобы он рассказал тебе всю правду о кабошьенских бунтах, и о том, как я спрятала Мишеля у себя в погребе, и о том, что было после?
— Да, всё так и было. Теперь я понял, что ты с самого начала не обманывала меня никогда, что ты всегда была искренней… И мне совестно перед тобой, Катрин, — с сожалением проговорил Арно, глядя в глаза своей собеседнице. — Я даже не знаю, что хуже, от чего мне так противно: от вылитой на тебя грязи устами Кошона, или то, что я сам до недавнего времени делал то же самое… Не знаю, простишь ли ты мои малодушные попытки сбегать от того, что всегда любил тебя?.. Я пойму, если ты после всего не захочешь более смотреть в мою сторону… Если тебе вообще нужно моё «Прости».
— Твою логику поведения не всегда было легко понять — то драться, то ласкаться. Да, я простила тебя давно, я вовсе не держу зла. Ты можешь мне верить, — мягко уверяла Катрин молодого человека, крепко прижавшись к его плечу. — Я всегда буду благодарна тебе и Жану за то, что вы оба за меня заступились, не позволили меня бросить в тюрьму как шпионку. Вы оба позаботились обо мне, всё это время со дня прихода в Орлеан я жила в спокойствии и комфорте, в безопасности. Так что ты и Жан очень много для меня сделали, чтобы я ещё на тебя злилась. Я не умею держать зло на тех, кого люблю, — молодая женщина, с широкой и счастливой улыбкой на губах, закрыв глаза, потёрлась лбом и щекой о плечо Арно. — Ради бога, Арно! Когда меня нет, пусть Кошон хоть ногами в кровавый фарш меня пинает, — съехидничала Катрин. — Мне гораздо важнее, что ты больше не считаешь меня виновной в гибели Мишеля, — добавила она ласковее.
Рыцарь оставил в покое медведя, положив его рядом с лежащей на кровати подушкой, привлёк к себе Катрин и взял на руки, удобно устроил её у себя на коленях. Одна его рука крепко обнимала Катрин, уткнувшуюся носиком ему в колет, в то время как другая его рука гладила растрепавшиеся волосы цвета золота или же гладила Катрин по спине. Губы его трепетно касались щеки или шеи, виска Катрин, которая крепко вцепилась тонкими пальцами в колет Арно, всем телом прижавшись к дорогому ей человеку.
Арно шептал ей на ухо, что он бы никого не смог любить так сильно как её, ни одна женщина не смогла бы вызвать того, что он чувствует к Катрин, и что лучше ему никогда не быть на свете — чем прожить сто лет и не знать её.
Катрин была снедаема двумя противоположными эмоциями: она очень боялась, что если откроет свои глаза, то всё с ней сейчас происходящее окажется лишь сном, эфемерным и сладким обманом, миражами, не будет ничего…
Рядом с ней не будет Арно, который сейчас сидит с ней в обнимку на кровати, откровенно счастливый от того, что наконец-то может себя не грызть ненавистью и презрением к самому же себе за свои чувства к Катрин. Не будет этого чувства спокойствия, безопасности, умиротворения и тепла.
Но в то же время Катрин упивалась тем, что с ней сейчас происходило. Она откровенно наслаждалась тем, как отныне свободный от тёмных и разъедающих чувств Арно в сладком забвении шепчет ей слова любви, обнимает её крепко и всё же бережно, не желает никуда от себя отпускать.
Она наслаждалась тем разрастающимся в груди всё сильнее чувством тепла, уюта, надёжности, успокоения, мира в душе, счастья и блаженства.
По крайней мере, ни одна сила не способна отнять у неё тех волшебных минут, что Катрин сейчас переживала, всё с ней происходящее — не порождение её воспалённого ума, а вполне видимая и осязаемая явь.
Даже то, как Катрин сильнее зарылась лицом в колет Арно, чувствуя на своей макушке прикосновение его губ, как его руки крепче обняли её, было реальностью, а вовсе не снами и миражами…

Примечания:
- Катрин, ты знаешь, когда тебя нет - Кошон про тебя такое говорит...
- Арно, таки передай Кошону, что когда меня нет, пусть он меня хоть ногами бьёт.

https://ficbook.net/readfic/10560212
Роль мечты
Бенцони Жюльетта «Катрин»
Гет

PG-13

Завершён

Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
Арно де Монсальви/Катрин Легуа
Размер:
2 страницы, 1 часть
Жанры:
AU
Hurt/Comfort
Предупреждения:
Психические расстройства
Харассмент
Заболевания, расстройства и фобии:
Депрессия
Занятия и профессии:
Актеры
Исторические периоды и события:
Современность
Промежуточные направленности и жанры:
Элементы ангста
Свободная форма:
Забота / Поддержка
Сеттинг:
Шоу-бизнес
Тропы:
AU: Другая эпоха
Описание:
Всего несколько слов способны вытянуть человека из депрессивного болота. Всего несколько слов - которые человек мечтает услышать.
Посвящение:
Тем, кто любит канон и всяческие аушки по нему.
Примечания:
Логически связано с фанфиком "Советы для юных звёзд".
https://ficbook.net/readfic/6943867

Предупреждение о харассменте к пейрингу не относится.
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Часть 1
23 марта 2021 г., 22:22
      Электронные часы на прикроватной тумбочке показывали 15:30. Рука молодой женщины, лежащей в кровати, вяло потянулась к тумбочке, чтобы взять из таблетницы лекарства и запить их стаканом воды, но расстояние от кровати до тумбочки было больше, и рука бессильно свесилась с кровати. Женщина бесцельно взирала на потолок своими распухшими и безжизненными фиалковыми глазами, немытые сальные волосы длиной до талии красивого золотого цвета — они были бы ещё красивее, если бы у их обладательницы были силы встать с кровати и вымыть голову.
Кое-как она заставила себя приподняться на своём ложе, подползла по кровати ближе к тумбочке и взяла из своей таблетницы несколько таблеток разного цвета, запив их водой из стакана.
Дав себе мощного морального пинка, она в одной ночной сорочке прошлёпала босыми ногами до окна и задёрнула жалюзи, чтобы не так беспощадно били солнечные лучи.
На это ей пришлось затратить много моральных сил — даже на такое простое действие как встать с кровати.
Ей приходилось прилагать большие усилия даже для того, чтобы съесть то, что для неё готовят.
— Катрин, я дома! — послышался на весь дом бодрый голос молодого мужчины.
Дверь в спальню открылась, порог переступил молодой мужчина — чёрные волосы его длиной до плеч были заплетены в хвост, чёрные глаза глядели тепло и радостно на обернувшуюся в его сторону женщину.
— Арно? Ты уже продукты купил? Так быстро? — чуть удивилась она.
— Я всё в холодильник уже убрал и успел тебе про запас лекарства заказать, пока стоял в очереди, — довольно ответил Арно, подойдя к Катрин и обняв её.
— Дети долго ещё будут у твоей мамы? — спросила она, подняв глаза на него. Мужчина поцеловал её в кончик носа.
— У тебя пока нет сил заботиться о Мишеле и Изабель. А у моей мамы с братом детям полный карт-бланш, — Арно погладил по щеке Катрин. — Как твоё настроение? Тебе не становится лучше?
— А с чего мне должно стать лучше? У меня настроение то ли чаю выпить, то ли повеситься. После того, как ты Родриго Борджиа морду набил за домогательства ко мне, ни в один фильм или сериал меня не берут даже в массовку, как и тебя! Мы выживаем только благодаря театру, где числимся, и благодаря твоей маме с братом! — воскликнула невесело Катрин, неведомо каким образом удержавшись от желания плакать.
— Ох, Катрин, это не вечно же будет продолжаться, милая, — Арно покрепче обнял жену и прильнул губами к её макушке. — Нас с тобой ещё будут звать в фильмы и без участия этого Борджиа. Что до театра, все там по тебе очень соскучились. Ты общалась с твоим врачом? Может, тебе скорректировать надо дозировки?
— Нет, Арно. Не будут звать. И новые дозировки мне не помогут. Родриго сговорился со своими знакомыми и друзьями, чтобы не брали нас ни в один фильм, — Катрин грустно улыбнулась и покачала головой.
— А ты так уверена, что нас не будут звать? — Арно подвёл Катрин к кровати и усадил на матрас Катрин, усевшись рядом с ней. — Я общался с Карлом Шароле. Он как раз недавно в прокат успешно свой фильм «Воскресение» выпустил.
— И как это связано с нами? Не понимаю, — Катрин скептически воззрилась на мужа.
— Карл намерен экранизировать «Тихий Дон». На роли Григория и Аксиньи он берёт Филиппа Селонже и Фьору Бельтрами. Нас он рассматривает на роли Степана Астахова и Натальи Мелеховой! — Арно в выражении бурной радости схватил за руки Катрин и прижал к своей груди её руки.
До этого безжизненные и тусклые, после этого известия глаза Катрин зажглись радостным и задорным огоньком.
Выражения на лице Катрин сменяли одно — другое: шок, неверие, сомнение, робкая надежда и светлая радость.
— Если всё, как ты говоришь, то надежда жива, — до сих пор не до конца веря в то, что кончилась для её семьи чёрная полоса, Катрин покачала головой и тихонько засмеялась. — Только для начала пора мне привести себя в порядок.
— Я знал, что новость тебя взбодрит, — ласково усмехнулся молодой человек, крепче сжав в своей руке руку супруги.

https://ficbook.net/readfic/10998497
Точка кипения
Бенцони Жюльетта «Катрин»
Джен

R

Завершён

Фьора Бельтрами
автор
Пэйринг и персонажи:
Катрин Легуа, Арно де Монсальви
Размер:
2 страницы, 1 часть
Жанры:
Повседневность
Предупреждения:
Нецензурная лексика
География и этносы:
Франция
Исторические периоды и события:
Современность
Сеттинг:
Кафе / Кофейни / Чайные
Описание:
Не совсем обычный денёк в жизни одного предприятия общественного питания
Примечания:
Навеяно случаем на работе у подруги.
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Часть 1
23 июля 2021 г., 01:26
      На кухне ресторана быстрого обслуживания «Шефбургер» в этот летний вечер царила дикая суета. Исходил жар от фритюрниц и грилей, пищали таймера, громко переговаривались работники на кухне, сновали туда-сюда доставщики одноразовый посуды и продуктов. Несмотря на то, что время близилось к ночи, гости ресторана и не торопились расходиться по домам, наслаждаясь дивным летним вечером, в то время как кухня ресторана напоминала истинную картину Ада.
Вместе с работниками трудились на линии бургеров несколько менеджеров, инструкторов. Официанты поторапливали кухонных работников.
По другую сторону от смежного с кухней прилавка громогласно требовали свои заказы гости, нецензурно выражаясь и озвучивая свои предположения, что сотрудники ресторана все там спят накуренные, что добавляло нервозности работникам прилавка и кухни.
Как и всегда, гости не особо отличались терпением и состраданием к работникам кафе, чей весь рабочий день проходит на ногах, считая их резиновыми и людьми второго сорта.
Молодой мужчина, инструктор Арно Монсальви, разрывался между второй бургерной линией и грилями, старательно держа в голове, в какой сэндвич и какие ингредиенты надо добавлять, какой для каждого сэндвича нужен соус и сколько нажатий. И только молодому человеку удавалось справиться с несколькими наименованиями из заказа, как словно в издевательство над ним — пищало оповещение о том, что поступил новый заказ. С тоской Арно мельком глядел на свой монитор с заказами, смотрел время 20.00 и невесело думал о том, что работать ещё четыре часа.
На напитках откровенно зашивалась молодая девушка в униформе директора со спрятаными под сетку золотыми волосами и надписью Катрин Легуа на бейджике, фиалковые глаза её устало обращались на монитор с заказами напитков. Девушка неведомо каким способом успевала за короткое время отдавать сборщикам и официантам холодные и горячие напитки с десертами. Изредка с её губ слетало:
— Боже, как же всё затрахало! Сука! Домой хочу!
— Не ты одна! — хором откликались все несчастные узники и узницы кухни.
«Как же я заебался уже здесь с восьми утра!» — с сожалением о своём бытии подумал Арно, упаковывая в разноцветные коробки несколько бургеров и спустив их на движущуюся ленту конвейера.
Но от мыслей о своей тяжёлой судьбе Арно пришлось переключиться на прожарившиеся котлеты для новых бургеров, которые он тут же поставил в кабинет, плюс с фритюров в кабинет пришли куриные котлеты, и Арно вновь ломал себе все мозги, чтобы нигде ничего впопыхах не напутать.
Но сегодня либо он был слишком уставший, как и директриса, которая была на работе уже с открытия в семь утра, либо ему изменила наработанная с годами ловкость, но по неосторожности два бургера у Арно совершили полёт со стола прямо на пол — задетые неосторожным движением руки молодого человека.
— Ну нахер это всё! — в сердцах воскликнул Арно, сняв с себя фартук и швырнув предмет одежды на пол. — В гробу видал я этот грёбаный общепит! Пойду задом торговать! Заебало!
— ООО! Да мы много ещё о тебе за два года не узнали, Монсальви! — сквозь смех выкрикнула с фритюров немолодая женщина в больших очках.
Несмотря на общую тяжёлую обстановку, сгоряча брошенная фраза Арно заставила давиться хохотом едва ли не всех кухонных и прилавочных работников и работниц.
— Эй, Арно! — крикнула с напитков Катрин, ставя наливаться стаканчики латте на три кофе-машины. — Домой хочешь?
— Хочу! А можно? — отозвался Арно, тут же подняв с пола свой фартук, и повесив его на крючок для использованных.
— Вали пробиваться! — крикнула ему Катрин. — Сегодня вместе бухаем! Нахуй оно всё!
— Слышь, умная такая! — послышалось недовольное от зашедшей в кухню женщины зрелых лет в форме менеджера. Наружность её выдавала в ней представительницу цыганской наружности. — Я, может, тоже домой хочу!
— Сара, ты прикалываешься? Я здесь с семи утра! Иди на напитки. Я ещё даже пожрать не присела за весь день! — пожаловалась Катрин, уйдя с напитков следом за безмерно довольным Арно пробиваться.
Пробившись домой, молодые люди дали друг другу «пять».
— Вот стерва, домой свалила, — в шутку перебранивались работники между собой.
— Эта стерва здесь с семи утра, а я с восьми! — возмутился Арно.
— И вообще у вас есть лидер смены Иоланда, так что не скучайте! — прокричала Катрин
— И мы откровенно заебались ишачить без перерывов! — выкрикнул Арно уже из коридора служебного помещения, уйдя в мужскую раздевалку.
Катрин тем временем переодевалась из рабочей формы в повседневную одежду и приводила себя в порядок после смены в женской раздевалке.
Закончив, молодая женщина уже при полном параде в красном платье без бретелей и в чёрных туфлях на квадратном каблуке, с длинными и распущенными золотыми волосами уже ждала в коридоре своего товарища по сегодняшнему запою, держа в руках пакет с униформой.
Ждала она Арно недолго.
Вскоре он вышел из раздевалки, одетый в чёрную майку с группой ACDC, в светло-синие джинсы и серые кеды, чёрные волосы его были распущены. В руках он держал пакет с униформой.
— Ну, что, Монсальви? Все рок-бары наши! — воодушевлённо воскликнула девушка, хлопнув Арно по плечу.
— Я за любой кипиш, кроме кухни! — откликнулся радостно Арно.

Вместе они бегом рванули из ресторана через служебный вход, и скоро уже сидели в полумраке и дыму на мягких диванах рок-бара «Фауст» и раскуривали кальян, запивая это дело стаканчиками виски с колой и со льдом, закусывая салатом.
На сцене выступала кавер-бэнд группа и исполняла хиты Scorpions.
— М-да… Как же хорошо сидеть здесь, раскуривать кальян, слушать музыку… а не торчать дохуллиард часов на этой чёртовой кухне, не слушать хамство отбитых на голову гостей… Катрин, спасибо, что похитила меня со смены, — поблагодарил Арно девушку.
— А, не стоит, Арно. Я всё равно завтра пишу заявление на увольнение. Этот общепит вытрахал мне всю нервную систему, — поделилась Катрин наболевшим, разбавив свой виски в стакане небольшим количеством колы.
— Мне тоже. Так что я с тобой писать заявление. За два года меня так люди выбесили, что я хочу работать ночным сторожем в морге, — доверительно обмолвился Арно с начальницей.
— Та же история. Так что мы будем коллегами, — хитренько подмигнула Катрин молодому человеку и чуть пригубила свой напиток.