Вот нашла статью с кинопоиска

Если верить социологическим опросам, было однажды такое время, когда венесуэльский телесериал «Кассандра» на 6—7% даже превышал популярность «Санта-Барбары». Американская «мыльная опера», демонстрировавшаяся уже несколько лет, тогда, возможно, кому-то и поднадоела, хотя ещё оставались стойкие приверженцы, которые, между прочим, имели склонность и к упомянутой «Кассандре», выбрав именно её из числа других сериалов, в немалом количестве показываемых на разных телеканалах.

Сужу хотя бы по собственной жене, вовсе не глупой женщине, которая предпочитала отвлекаться от ежедневных умственных трудов только ради «Санта-Барбары» и «Кассандры», остроумно заявляя, что подобное зрелище действительно позволяет забыться на сорок пять минут, и оно лучше всего выполняет «мозгополоскательную функцию». Говоря же научным языком, такие сериалы поистине воздействуют сублимирующе и релаксивно на тех, кто сам готов поддаться этому расслабляющему и очищающему телегипнозу, как бы прибегнуть к помощи домашнего психиатра, который может снять напряжение с уставших голов и изнервничавшихся душ.

Феномен «Кассандры» интересен ещё и тем, что очередная латиноамериканская теленовелла показывалась каждый день и в дневное время (кстати, как это принято на Западе, где «мыльными операми» всё же чаще увлекаются пожилые женщины и домохозяйки). Но в отличие, например, от другого дневного венесуэльского сериала «Топаз», душераздирающие страсти в «Кассандре», наоборот, успокаивающе действовали на психику наших женщин (согласитесь, что женская аудитория в данном случае составляет, по всей вероятности, не менее 99%). И всё это настолько могло увлечь поклонниц, что они были вынуждены использовать преимущества видеотехники, чтобы записывать ненароком пропущенные серии и уже по вечерам, а то и ближе к полуночи «улетать» под звуки сладкой мелодии о красивой девушке с цыганской кровью.

Я, в принципе, считал к тому моменту уже разгаданным секрет воздействия длинных «мыльных опер», показываемых небольшими порциями, своеобразными наркотическими дозами, которые дают возможность «поторчать» без резкого «перенапряга» (таковы и американская «Санта-Барбара», и мексиканские «Богатые тоже плачут»). А как бы спринтерские вечерние сериалы мелодраматического плана («Никто, кроме тебя», «Моя вторая мама» и т. д.) привлекали лишь на ранней стадии распространения «мыльных опер» на отечественных телепросторах. Среди последующих «историй с продолжением» неслучайно выпал особый успех на долю более приключенческих и даже фантастических сочинений — «Полиция Майами, отдел нравов» и «Горец», которые не без удовольствия смотрели и мужчины, вообще-то менее расположенные к лицезрению сериалов.

Но тайна популярности «Кассандры», которая нравилась не только пенсионеркам и неработающим женщинам, заключалась, разумеется, не в каких-то её исключительных достоинствах. Всё типично и familiar, как сказали бы американцы — с одной стороны, привычно и даже банально, а с другой — по-настоящему близко и интимно. Набор сюжетных ходов кочует из сериала в сериал, режиссура и игра актёров намеренно аффектированы, выпячены напоказ. Можно совершенно не знать ничего о происходящем — и сразу определить, например, плохих героинь по густо и аляповато накрашенным губам и по более жеманно-развязной манере исполнения. Даже милая красотка Кассандра (впрочем, и игравшая её молодая актриса вела себя как заведённая кукла, не умея толком двигаться перед камерой) в те моменты, когда поступала якобы неправильно и уже не соответствовала идеальным представлениям о бескорыстной и благородной девушке, мгновенно менялась внешне, получив в наказание от создателей красное, почти расплывающееся пятно в районе рта.

Однако «Кассандра» не казалась такой уж агрессивной и вызывающе бесцеремонной «мыльной оперой», как, допустим, мексиканские телеопусы. В ней была определённая доверительность и ненавязчивая наивность, а безусловная простота (при всей условности и выдуманности действия, похожего на гадание цыганки или на цирковое представление) не выглядела хуже воровства. Героиня не притворялась ни дурой-дурнушкой, ни умной богачкой, подобно незабвенной Мариане. Скромно потупив взор, почти не вмешивалась в события, которые закрутили вокруг неё самой как вожделенного объекта любовных чувств или переполняющей ненависти.

Кассандра лучше всего воспринималась в состоянии неподвижности. Когда же загипнотизированная глупышка открывала рот, делала шаг или — что ещё хуже — пыталась совершить какие-либо поступки, очарование «невинной овечки» моментально исчезало. Возможно, было бы предпочтительнее, чтобы Кассандра пребывала в положении ещё одного робкого и еле блеющего существа — Марии Росы, которая с детства из-за перенесённых нервных потрясений отказывалась ходить и трогательно общалась со всеми со своего ложа. Но порой детективное развитие интриги вынуждало Кассандру воплощать мало подходящую ей роль «роковой красотки», которая не по своей воли «меняет мужчин, как перчатки».

Тем не менее, венесуэльский телесериал, отдавая должное уже сложившейся эстетике воздействия «мыльных опер» на зрителей, напоминал в большей степени не «телеиглу», а некое успокоительное лекарство, лёгкий транквилизатор, одним словом — «валерьяновы капли». Обыгрывая созвучие слов, можно сказать, что «Кассандра» выполняла и «мозгополоскательную», и «мозголаскательную» задачу, умиротворяя и убаюкивая. Мрачная пророчица из древнегреческой мифологии, которая напрасно не принималась всерьёз, а пала жертвой обычной ревности со стороны другой женщины, увидевшей в ней свою соперницу, явно не годится в тёзки латиноамериканской героине, более похожей на буколическую красавицу Хлою, слепо верящую чужим наветам.

«Городская сказка» из Венесуэлы словно имеет корни в пастушеской наивной и сентиментальной истории любви, в романтической (но без эстрадного надрыва) песни цыган, которые вечно странствуют по свету, или же в феерии иллюзиониста, будто бы распиливающего на глазах у всей публики свою прекрасную ассистентку. В «Кассандре», правда, имелись иные членовредительские фокусы, но и они оказывались в результате обманчивыми — инвалиды вставали на ноги, а в упор застреленные выживали.

Появление разнообразных сериалов на телеэкране — такой же ловкий трюк, который подавляющее число раз с блеском удаётся неведомому манипулятору. Даже я, потеряв какой-либо профессиональный интерес к этому зрелищу (достаточно посмотреть несколько серий одной из «мыльных опер», чтобы, в принципе, понять общие законы их влияния на публику) иногда по семейной необходимости боковым зрением и вполслуха всё-таки знакомился с очередной «теленаживкой». И, радуясь окончанию одной, не мог не осознавать, что её место тут же занимала более-менее достойная претендентка на зрительскую любовь. А порой сам мельком задерживал внимание на нескольких кадрах, словно попав в иное измерение или с разбега въехав в страну Мультляндию (как в фильме «Кто подставил кролика Роджера»), но в то же время успокоительно отмечая для себя, что телесериалы ещё существуют — значит, мы по-прежнему живы.